— Нет, не поинтересуюсь, — Давид нахмурился. — Если бы вы были важной или нужной персоной — мы бы знали о вашем появлении. А раз вы пришли сюда незваным, стали что-то требовать от моего брата, попытались договориться с влиятельными людьми, с которыми дружит Скрам, чтобы вас сюда пустили и даже тогда пренебрегли хорошими манерами — нет. Я не хочу знать ваше имя, ни, тем более, разговаривать с вами.
— Я пришел, — процедил Прошин, — поговорить касаемо проекта НТИ. Я за него отвечаю!
— Знаю, — согласился Давид Ааронович, поправив платочек в нагрудном кармане пиджака. — Но вы уже этим проектом не руководите.
— В смысле?
— Поинтересуйтесь у своего руководства «в смысле». Я не ваше руководство и не обязан вам что-либо объяснять. Кстати, чтобы вы понимали. Здесь, — Давид сделал в воздухе круг указательным пальцем, — повсюду камеры и пишут они со звуком. Это не муляжи, если вы хоть что-то знаете о Скраме, то должны догадываться, что в нашей системе есть не только запись ваших угроз, но и полнейшее досье на вас, на ваших подопечных, на их подопечных, на ваши дела, на ваши семьи. Мне продолжать? Все, кто работает в Скраме — находятся под круглосуточной охраной. Вам не стоит пугать нас кармой. Поверьте, любое происшествие со скрамовцами или с их родными будет рассматриваться вашим же руководством под микроскопом. И не дай вам бог, хотя бы дыхнуть с плохими мыслями на Адриана. С этого момента, вам, Никодим Федорович, стоило бы помолиться о собственной карме.
Давид выпрямил и без того прямую спину.
— Что же касается проекта НТИ. Это теперь наше дело.
Полковник жевал отсутствующие губы.
— Давид Ааронович, вы неправильно меня поняли. Я всего лишь хотел познакомиться, ваш же брат первым выказал неуважение, я всего лишь резко отреагировал. Много работы, а раздражительность — это наше второе «я». Издержки профессии.
— Я понимаю вас, — в тон ему ответил Давид.
Оба эти человека умели держать лицо в подобных беседах, теперь они обменивались любезностями в привычной манере.
— Все мы устаем.
— Да, да. Так, может быть, все же проведете мне маленькую экскурсию по знаменитому Скраму, чтобы мы хотя бы не зря приехали? Я, как вы понимаете, был несколько не в курсе, что уже не занимаюсь этим делом. Да и бог с ним, не настолько оно важно, у меня целая очередь подобного. Работа, работа…
Он говорил вроде как вежливо, но крысиные глазки горели ненавистью.
— Я все понимаю, полковник. Но, как вы теперь знаете, работы прибавилось и у нас. Так что, я вынужден в этот раз вам отказать. Буду рад как-нибудь в другой день оказать вам настоящее гостеприимство.
Скрепя костяшками на пальцах, полковник покинул Скрам, его до самого выхода проводила наша охрана. Как только же за ними закрылась дверь, Давид серьезно сказал всем присутствующим:
— С этого момента будьте предельно внимательны. От него можно ожидать любой контрудар. Адриан, особенно ты. Я усилил охрану у твоего дома. Машину Расторгуева с этого дня будут сопровождать два автомобиля с телохранителями. Пожалуйста, не совершай необдуманных поступков.
Адриан кивнул. Этот кивок в его случае был более твердым, чем любое «да».
— Ты знаешь, — прежде чем уйти, Давид вдруг разоткровенничался, — я сегодня впервые пожалел, что это не Рогозин. Мне рассказали про этого Прошина — он барракуда. Несладко нам придется в ближайшее время.
И уже последнее его предупреждение, добило всех работников двадцать пятого этажа: