— Странные слова ты сказал, Абдул-бек. Их можно услышать и так и эдак. Их можно вывернуть наизнанку, как шубу зимой, и они все равно окажутся правдой.
— Разве истина греет человека подобно шубе? — усмехнулся Абдул-бек. — Я слышал, что она режет человека подобно острому лезвию.
— Если только его не выковал кубачинец[47]! — Шагабутдин увидел,
— Зачем нам эти потомки ференгов[48]. Пусть их шашкам радуются лентяи. Моя гурда[49] лежит в деревянных ножнах, но…
— Я уже слышал историю о двух отрубленных головах, — учтиво, но резко оборвал тамаду Абдул-бек.
— Две? Неужели там было лишь две? Мне помнится, что лезвие прошло через три шеи, а мне казалось, что оно свистело по воздуху.
— Я был там, — сказал Шагабутдин. — Я видел этот удар и помню, что на землю упало разом четыре головы.
— Да, четыре! — Глаза Ильяса оставили Абдул-бека и обратились словно бы внутрь. — Конечно, четыре! Четырех пленников мы не довели тогда в Эндери. Но я выиграл этот спор и не жалею об утраченном золоте. Не может человек удержать в одной руке два арбуза. Либо ты мужчина, либо купец.
Абдул-бек повернулся к Шагабутдину:
— Каждый думает о своем, говорят лакцы, но мельник лишь о воде.
— Он хорошо сражается, однако рассказывать любит не меньше. Но какая же вода подтачивает твою душу, мой друг?
Абдул-бек помолчал, не решаясь сразу высказать, что просилось на язык с того момента, когда он узнал о рождении сына Шагабутдина.
— Не дожидайся рассвета, увези семью из аула.
Шагабутдин придвинулся ближе и понизил голос почти до шепота:
— Ты думаешь, русские перейдут мост?
Хмельной Ильяс еще не потерял слух и подхватил последнее слово:
— Мост! Мост! Русские бросятся на мост, и он поведет их прямо в руки ангелов смерти! Азраил уже стоит там с кривым мечом! Да, Шагабутдин, увози семью из аула, потому что после завтрашней битвы неделю, месяц женщины не смогут набирать воду в реке. Манас станет красным от русской крови!
Шагабутдин подождал, когда он закончит, и, пока остальные гости кунацкой кричали, поднимая чаши с бузой и брагой, продолжал тревожно выспрашивать Абдул-бека:
— Нас здесь двадцать пять тысяч храбрых, испытанных воинов. На каждого русского приходится трое-четверо наших. Неужели они могут одолеть нас и подняться в аул?
— Вспомни дело у Талгинской горы. Тогда мы тоже были уверены, что русские умрут на завалах. Но они обошли нас.