– Почему послезавтра, если деньги уже на месте?
– Тебе лучше знать.
– Ну да, Шерхан никогда не действовал опрометчиво, готовил каждую акцию тщательно, потому-то и жив до сих пор. Он будет сейчас отслеживать ситуацию, проверять, не ведет ли с ним Гронский двойную игру и, вопреки предупреждению, все же отправится в полицию или ФСБ.
– Верно. Видимо, в правоохранительных органах у него не такой уж влиятельный осведомитель, и тому требуется время прояснить обстановку.
Одинцов прикурил очередную сигарету.
– Много куришь, Паша! – заметил Каштанов.
– Привык, – отмахнулся Павел.
– Плохая привычка.
– Что об этом? Значит, Гронский приготовил деньги. А сколько из него можно было бы выжать?
– Ну, «лимона» два-три баксов или евро вполне. Но эта сумма уже ударила бы по бизнесу, а Шерхан не хочет этого. Ему не нужен шум.
– Интересно, Гронскому неизвестно о похищениях, когда бандиты забирали деньги, а жертв убивали?
– Известно.
– Так почему он наступает на те же грабли?
– Я говорил со следователем, который ведет объединенное дело по разным похищениям. Так вот, не знал о том, что сына убьют, только первый бизнесмен, подвергшийся обработке Шерхана. Остальные знали, но каждый считал, что предшественник где-то допустил ошибку, потому заложник и погиб. А вот он не допустит ошибки. Никто в полицию не обращался.
– Понятно. Каждый думал, что для него террористы сделают исключение, так как он выполнит все условия.
– Да. Никто же из них не знал, что Шерхан свидетелей не оставляет. Удивительно, как это ты у них выжил.
– В моем случае оперативно сработал ротный. Получив информацию, что меня держат на базе Шерхана, он не стал никому об этом докладывать, не стал спрашивать разрешения на проведение операции по моему освобождению. Олег Воробьев ночью тихо вывел с базы два взвода, подвел их в район сосредоточения банды террористов и на рассвете провел штурм. Шерхану пришлось бежать, забыв обо всем, в том числе и обо мне. Если бы не капитан Воробьев, я так и остался бы в горах. Жить мне оставалось недолго. Шерхан хотел обменять меня на своего родственника, попавшего в плен к нашим у Аргуна, но получил отказ. Запросил выкуп, тогда-то и совершил, возможно, единственную ошибку в своей жизни, «засветив» место дислокации базы. Кто-то в службе безопасности оказался хитрее Караханова. Тот повелся на сделку. Но я-то знал, что за меня никто платить не станет. Это узнал и Шерхан. Меня должны были казнить утром. Олег Воробьев успел вовремя. Жаль, что даже отблагодарить его не смог. Он погиб через два дня после моего освобождения. Мы так и не встретились. Он ушел на преследование Шерхана, меня доставили в медсанбат. А через сутки рота ушла на очередной боевой выход, где снайпер и снял Олега. Вечная ему память! Вот почему, Леня, я выжил. Сыну же Гронского это не светит. Конечно, если мы не вытащим парня.
– Говорил же, что согласишься поработать со мной, – улыбнулся Каштанов.
– После того, что ты рассказал? Да я этого Шерхана голыми руками готов рвать.
– На это и был расчет! Ну, значит, договорились. Завтра с утра едем в усадьбу Гронских, где разрабатываем план освобождения сына бизнесмена.