— Не… Там вот эта штука круглая и здесь вот так вертится. Он ещё при мне пули вставлял в это… Барабан, во!
— Значит, револьвер, — снисходительно определил Паша. — А деньги? Какие купюры?
— Не разобрал. Он же краешек приоткрыл. Да и ошарашило меня, как увидел. Но в упаковках.
— Может, выручка? — прикинул я. — Телефонограмм иногородних не было? Установок по нападению на инкассаторов?
— Свежих нет. — Паша отрицательно мотнул головой. — Хотя мог старое поднять. После отсидки.
— Вот его дом. — Андрюшка ткнул пальцем за угол, и шофер тут же вцепился тормозами в дорогу, одновременно погасив фары.
— Какая квартира?
— Второй этаж налево. Да я покажу!
От возбуждения Андрюшка аж подпрыгивать начал.
— Нет уж, — отрубил я. — Помог — и будет. Дуй домой, чтоб никто не заподозрил. В квартире кто ещё есть?
— Сестра. Та ещё грымза. Вы с ней построже. А то, если что почует, тут же заорет. А у него-то револьвер заряженный. Может, все-таки с вами? Я б сзади…
Я посмотрел на расстроенное мальчишеское лицо:
— Не сердись, брат головастик, но нельзя. Не имею такого права.
— Владимир Георгиевич, — он горячо схватил меня за рукав, — только вы уж поберегитесь. Если что, сразу стреляйте. Чтоб первым успеть. А то этот беспредельщик не пожалеет.
Я успокаивающе щёлкнул его по выступающим зубам. Хорош всё-таки оказался головастик!
К квартире подошли на цыпочках, расположились. Я перед дверью, оперативник мой слева, у звонка, сзади помдеж в форме. Шофёр с оружием — на всякий случай — под окнами… Киваю Паше: с богом! Состояние, сами понимаете, — палец так по курку и бегает.
Звонок. Время под час ночи. Строго по закону, если ночное время, не имеем права без крайности граждан тревожить. Но тут-то как раз крайность. Еще звонок. Минуты через полторы шарканье.
— Кто-о?
— Откройте, пожалуйста.
— Да кто это?