— Отставить топтаться! — Дюкин подошел к нарушителю. — Команды «вольно» не было. Вы что, в конце концов, полковник или как?
Дисциплинированный Машевич, прикусив губу, постарался, как умел, застыть на месте. Вот только из-за проклятой ноги его всё время тянуло влево.
— Почему нога согнута? — заметил Дюкин.
— Ревматизм, — тихо, стесняясь, признался Герман Эдуардович.
— Ревматизм у него! — громогласно подивился Дюкин. Он уже определился с объектом главного удара. — Полковников они здесь насобирали! В каком интересно инвалидном доме?.. Отставить разговоры! Никто команду «вольно» не давал.
В рядах в самом деле поднялся глухой ропот. К Дюкину поспешно подошел Игошев.
— Это цвет науки!.. С трудом уговорили из института прокуратуры… — горячо зашептал он.
— В строю он прежде всего офицер! — отбрил Дюкин. Сурово оглядел насупившиеся ряды. — Совсем, гляжу, распустились. Напоминаю, вы здесь не каждый сам, понимаешь, по себе. У меня есть установка сделать из вас полноценное боевое подразделение. И уж будьте покойны, я ее добьюсь… Полковник Машевич, выйти из строя!
Багровый Машевич, опустив голову, шагнул, но его повело на стоящего плечо в плечо заместителя — Цаплина.
— Извини, дружок, — пробормотал Герман Эдуардович. Одёрнув китель, он подошел к Дюкину, сделавшемуся совершенно багровым, — Машевич шагнул с правой, здоровой ноги.
Подойдя в упор, Герман Эдуардович, не зная, что делать дальше, затоптался. Дюкин неприязненно выжидал.
Машевич озадаченно оглянулся на Цаплина.
Округлив губы, тот зашептал едва слышно, отчаянно боясь привлечь к себе внимание:
— Полковник Машевич прибыл по вашему приказанию.
Глуховатый Машевич повернулся правым ухом.
Теперь уже зашелестел весь строй:
— Полковник Машевич прибыл по вашему приказанию!
Герман Эдуардович благодарно закивал.
— Прибыл по вашему приказанию, — сообщил он.
Дюкин скривился.