— А Емельян Захарович? — я принял шутливый тон разговора.
— Говорит, в совхозе и похоронят. Рано ему думать об этом. Если выдержал войну, такому орлу до ста лет жить.
— Но мне что-то показалось в последнее время, что Емельян Захарович устал, — сказал я.
— Он! Признался сам?
— Нет. Но я вижу.
Павел Евдокимович покачал головой:
— Иногда его мучает ревматизм перед сменой погоды. Но он привык как будто… Наверное, спит мало. Вы бы видели его, когда надо собраться, поднять людей. О чёрных бурях слышали, наверно? — Я кивнул. — Все растерялись, а он нет. Многие не знали, что делать. Емельян Захарович один из первых поверил в науку. Можно, говорит, обуздать эрозию. Как узнал, что Бараев занимается в Шортандах этой проблемой, — к нему. Совхоз «Маяк» стал едва не первым полигоном в районе по проверке идей Бараева… Вот что значит верить! Бараев теперь видный учёный, лауреат Ленинской премии. Кажется, Мурзин до сих пор с ним переписывается… — Зайцев мельком посмотрел на часы.
— Вы спешите?
— Да нет, ещё есть время.
— А отчего же ему сейчас не отсыпаться? Зима. Ни сева, ни жатвы.
Зампредседателя райисполкома усмехнулся:
— Зимой у нас другая страда. Кстати, вы где смотрите телевизор?
— Нигде, — удивился я.
— Как это? — больше моего удивился Зайцев. — Хоккей. Чехословакия — СССР.
Все ясно: болельщик. Выходит, Емельян Захарович тоже. Вот откуда у него красные глаза и усталый вид. Ну и ну…
— Это же, наверное, поздно, — сказал я. — Разница во времени…
— Часа в четыре закончится, — подтвердил он. — А что?
Пуще неволи… Может, вместе пойдём, посмотрим у Емельяна Захаровича?
— Спасибо. Я не увлекаюсь.
Зайцев посмотрел на меня, как на марсианина:
ebooksa