— Я самый. — Он похлопал себя по груди, по коленям. — Как видите, жив, здоров.
— По-прежнему по двое суток за рулём сидишь? — Я невольно перешёл на «ты». Как со старым знакомым.
— Бывает, — нехотя сознался он. — А что поделаешь?
Приходится.
— Да, техника безопасности, смотрю, у вас не на высоте, — сказал я серьёзно. Он хотел что-то возразить, но я продолжил: — Все ведь до случая. И геройства тут нет, поверь. Нельзя чьё-то головотяпство замазывать с риском для своей жизни… О семье подумай.
— За ради неё и работаю.
— И жена терпит, что ты по две ночи дома не ночуешь?
— Терпит. Любая стерпит, когда приносишь в получку столько да ещё маненько…
— А маненько это что, с леваков?
Он нахмурился:
— Я, кажется, с вас, гражданин следователь, ни копейки— не взял. Я сам могу кому хошь подбросить, если кто бедный…
Это был промах с моей стороны.
— Не гражданин, а товарищ следователь, во-первых.
Во-вторых, обижаться не стоит. Встречаются ведь и рвачи.
Не так ли? — пытался я выкрутиться. Не очень ловко…
— Может быть, — угрюмо ответил Веселаго. — А подвёз того малого не из-за денег. Так же, как и вас. Пылишь, пылишь один, а с попутчиком веселее, хоть словом перекинешься…
— Он предлагал деньги за проезд?
— Деньги не предлагал. Натурой.
— Как это?
— На выбор. Хошь, бутылочку такую маленькую спиртного-коньяк, виски, водка. Или пачку сигарет заграничных. Не хошь-галстук, а не галстук, так зажигалку.