Письмо бросалось в глаза при первом знакомстве с делом. На него обратил внимание и Иван Васильевич, судя по отметкам карандашом. Оно мало походило на обычные записки, оставляемые теми, кто в порыве отчаяния или депрессии лишал себя жизни. Как правило, предсмертные письма несут на себе печать душевного расстройства. Слова положены на бумагу неровно, мысли неясные, лихорадочные, обрывистые. И мало фраз. Конечно, случаются и обстоятельные объяснения, но чрезвычайно редко.
Последнее письмо Ани Залесской, странное и необычное для самоубийцы, держало меня в состоянии недоверия и поиска: И до сих пор смущало ум, вносило путаницу в любые мои построения, оставаясь непостижимым.
Во всяком случае, сидение в Крылатом себя исчерпало.
Надо расширять географию своих действий. Первое-постараться отыскать ночного гостя Залесских. Второе — более тщательно исследовать это злополучное письмо. Как говорится, во всех ракурсах. А это можно было сделать только в Москве. И вот я решил отправиться в столицу…
До Североозерска мы с Ищенко ехали вместе, В машине у нас произошёл любопытный разговор.
— Между прочим, — сказала она, — дочь Савелия Фомича, Клава Шамота, работает на кроликовой ферме…
Я уже достаточно изучил старшего лейтенанта. Она мне никогда не сообщает того, что не имеет никакого отношения к нашей работе. И главное, я теперь разбирался в интонации моего помощника. О дочери сторожа она сказала как-то туманно.
— Ну и что? — спросил я, не понимая сначала, куда клонит Серафима Карповна, но чувствуя подвох.
— Работает недавно. Кролики в совхозе-новое дело…
— Молодец все-таки Мурзин. Ещё одна статья дохода в хозяйстве.
— Я слышала, большие потери…
— Кролики, я читал, очень подвержены всяким болезням. Очень капризное животное.
— Да нет, болезни, говорят, опять же здесь ни при чем… Мясо у них вкусное. Да и шкурки красивые… Клаву заметили на североозерском базаре.
Больше она ничего не сказала. Но и этого для меня было достаточно. Я вспомнил вечер, когда, расчувствовавшись и размякнув от «Степной украинской», нахваливал жаркое, которым с такой охотой угощал меня сторож.
Шапку из кролика…
Можно поздравить достопочтенного следователя, Представляю, если бы финал состоялся в народном суде. Советник юстиции Чнкуров проходит свидетелем. В качестве ценителя жареного кролика «по-крылатовски» и обладателя шапки из ворованного материала.
Но Серафима Карповна преподнесла мне ещё один сюрприз:
— Говорят, Савелий Фомич свой забор переставил.
Всего метра на полтора. Глядишь, почти полсотки у соседа оттяпал…
— У Шавырипа? —спросил я.