— Вы следователь по особо важным делам?
— Я самый.
— Есть с нами будете?
— С удовольствием, — ответил я, удивляясь его взрослой манере держаться.
— Хочешь вымыть руки? — предложила Надя и показала мне ванную. Расположение её я знал и сам. Как у меня. Как в сотнях, тысячах квартир и Москве.
Вытирая руки полотенцем, я лихорадочно обдумывал, что бы рассказать Кешке. Какое-нибудь дело? Или экспертизу? Но в голову ничего не шло, Я вернулся к столу. Надя поставила передо мной тарелку… покупных пельменей, что варил Кешка.
Может быть, по случаю болезни ей не до готовки? Наверное, так.
Во время еды послыш-ался странный крик из комнаты.
Я удивлённо посмотрел на Надю. А она сказала сыну:
— Принеси Ахмеда. Разбудит бабушку.
Кешка ушёл и вернулся с попугаем. Небольшой, не очень яркий, он все время наклонял голову, словно пытался что-то разглядеть.
— Канаду? — спросил я наугад.
— Лори, — ответил Кешка, сажая птчцу на специально прибитую к стене жёрдочку. Попугай стал маршировать по ней то в одну, то в другую сторону, перехватывая прутик лапками. — Они самые способные к речи, — пояснил мальчик. — Вернее, к звукоподражанию. Они ведь не понимают, что произносят.
— Он уже много знает слов?
— Двенадцать. — Кешка подошёл к птице, легонько постучал по жёрдочке: — Ахмед, здравствуй. Здравствуй, Ахмед.
Лори косил на него глаз и перебирал на спине крыльями.
— Здравствуй, Ахмед, — сказала Надя.
Попугай раскрыл клюв и произнёс:
— Х-р-р-ш-о.
— Это значит «хорошо», — «перевёл» Кешка.