— И ты прекрасно осведомлён, чем он занимался?.. — не удержался он от иронии.
— Здесь, в столице?
— И здесь.
— Здесь, честно говоря, не знаю. До этого работал в газете в Одессе, Львове, потом плавал. Сначала на внутренних линиях, потом за границу. Последние четыре месяца жил в Москве. Наверное, были деньги. У моряков часть зарплаты переводится на лицевой счёт… Кончились деньги, поехал в Вышегодск.
— Скорее всего, именно поэтому, — согласился Иван Васильевич. И замолчал.
— Так мы говорили о «коробейнике»..
— К этому и веду.
Хотите сказать, что через московскую приятельницу Залесского я мог выйти на «этого типа», как назвала его убитая?
— Отчасти. Тут может здорово повезти или не повезти совсем. Меня удивляет другое: ты прошёл мимо такого важного момента, как пребывание За.тесского в Москве. Чем он занимался в.Одессс, Львове и так далее, известно. А вот почему его потянуло в столицу? С кем он здесь общался?
Насколько я понимаю, решение вернуться к Ане возникло в Москве. В результате чего? Это очень серьёзный шаг.
Я бы даже сказал — отчаянный. Может быть, у него здесь что-то произошло? Вот тут, возможно, и выяснится, что же все-таки за человек этот Залесскии. Правда, найдёшь ли ты женщину, у которой он жил… Думаю, это возможно…
— Занимаюсь этим, — не выдержал я. — Сделал запрос в паспортный стол. Может, Залесский был прописан временно…
— Хорошо. Очень хорошо. Ведь интересно, как проводит время молодой человек, нигде не работая, не имея ни близких, ни родственников в Москве. Если мы берём на вооружение женские души, они уж нашу, мужскую, чувствуют и понимают отлично. Какие планы были у Залесского здесь, какие намерения? Ведь ему пришлось по какой-то причине уехать все-таки из Москвы. Познав его характер, можно строить предположение, какую роль в его жизни играет «коробейник»… Ты сам что собираешься делать?
К его неожиданным вопросам я привык.
— Займусь «предсмертным» письмом. И приятельницей Залесского. Как только получу сведения от Ищенко, буду думать. Может быть, придётся ехать в Одессу. Или ещё куда.
Иван Васильевич молча кивал головой. Это был жест одобрения.
— Ты ничего не знаешь о «коробейнике»… Во всяком случае, с какого он бока припёка. Но направление мне импонирует. Письмо… Игорь Андреевич, исследуй его со всех сторон. Правдиво ли оно? Начать… Бросить и написать снова. Почему?
— Оно у меня самого как гвоздь в голове. Я знаю в нем каждую строчку, каждую букву. Вообще мне странно. Ухватиться за человека, который бросил её когда-то. Вступить с ним в брак, обрести мужа, отца своего ребёнка — и изменять ему… Не могу я этого понять.
Мы засиделись до тех пор, пока Иван Васильевич вдруг не сказал:
— Вот что, голубчик. Говорить с тобой приятно. Но надо пожалеть мою старушку. Заждалась небось. Звони, звони почаще. У меня определённого графика нет. Кончаются продукты — я приезжаю. Сие зависит от аппетита. Скажу честно, думаю о твоих делах. Сдаётся, сейчас ты на правильном пути.