Парк Горького

– А где мама? – спросил Опалин и тотчас пожалел об этом. Света быстро вскинула на него глаза.

– Где-то, – она повела худеньким плечом, потом опустила голову и вдвое старательнее стала чертить в своей тетрадке. Опалин молча погладил девочку по голове и шагнул к лестнице.

– Подожди, – сказала Света ему вслед, снимая с шеи два ключа на коричневом шнурке. – Возьми. Он заперся. Тот, который поменьше, – ключ от комнаты.

Опалин взял ключи, поглядел девочке в лицо, буркнул: «Я сейчас» и неожиданно побежал по лестнице вниз. Через несколько минут он вернулся, неся увесистую банку с маринованными огурцами в рассоле.

– Лучше бы пиво, – безразлично заметила Света, вернувшись к рисованию. Собачка тихонько тявкнула и согласно завиляла хвостом.

Опалин открыл дверь в коммунальную квартиру, которая, судя по всему, была хорошо ему знакома, и вошел. Где-то бодро хрипело радио, в другом конце играл граммофон, но неожиданно стал запинаться, повторяя по кругу один и тот же музыкальный кусок. Из ванной комнаты вышла молодая гражданка в халате, который едва скрывал ее обильные прелести. На голове ее тюрбаном возвышалось закрученное вокруг мокрых волос полотенце. Гражданка поглядела на Опалина и хихикнула.

– А, вот и угрозыск пожаловал, – уверенно объявила она, хотя Иван был в штатском. – Вовремя вы! – Она покосилась на банку огурцов, снова хихикнула и, напевая себе под нос, скрылась в своей комнате.

Иван подошел к двери следователя и негромко постучал. Никакого ответа. Решившись, Опалин вторым ключом отомкнул замок и осторожно приоткрыл дверь.

Следователь Соколов, пьяный, расхристанный и всклокоченный, спал на диване. На столе валялись пустые бутылки и остатки немудреной закуски. Александр храпел, лежа на спине, рот его был приоткрыт, ворот расстегнут, одна рука свешивалась до пола, как у мертвеца. В комнате несло перегаром. За кисейными занавесками о стекло с негромким жужжанием билась муха.

Опалин поставил на стол банку с огурцами, открыл окно и выгнал муху. Соколов всхрапнул, тяжело повернулся, с хрустом почесал грудь под рубашкой. Заметив на столе рядом с вскрытой банкой килек консервный нож, Опалин взял его и стал возиться с банкой, которую принес. Когда он снял крышку, то инстинктивно почувствовал, что на него смотрят, и поднял голову. Взгляд Соколова уперся в него, как острие ножа.

– В-ва… Ва-ня! – по складам проговорил Александр и засмеялся.

– Тебя с работы выгонят, – сказал Опалин сокрушенно.

– Ну и …с ней, – тотчас ответил следователь. – Рра… бота… В гробу я видал… такую работу…

Тем не менее он сделал попытку подняться и, завозившись на диване, кое-как сел.

– Дай…

Опалин хотел налить рассол в стакан, но Соколов потянулся к банке, вцепился в нее и стал прямо оттуда глотать жидкость.

– Друг, – промычал он, оторвавшись от банки и переводя дух. – Знал, чем порадовать…

Иван помог вернуть банку на стол, поддерживая ее, чтобы Александр невзначай ее не разбил. Следователь шмыгнул носом, вытащил из банки огурец и стал мрачно его жевать.

– Только. Не надо… – пробормотал он с набитым ртом.

– Чего не надо? – на всякий случай спросил Опалин.