Снаряды достигли поверхности Терры спустя несколько мгновений. Пустотные щиты «Эгида», созданные по древним знаниям, ревниво утаиваемым жрецами Марса, отреагировали, пылая огнём. Буря пламени создавала целые клубы бьющих по всему небосводу исполинских молний. Дворец содрогался от усилий погребенных под землей машин, когда залы генераторов с натугой пытались укрыть от бомбардировки шпили города.
За пределами действия щитов «Эгиды» поверхность планеты буквально взорвалась. Столбы атомного пламени с ревом поднялись в небеса. Мир задрожал. Попадания первых залпов пробудили энергетическую защиту кораблей: просыпаясь, они метали вниз стрелы горящего света и потоки плазмы с такой плотностью, что вспышки молний на пустотных щитах затмили армаду кораблей Луперкаля.
Преторианец Императора смотрел в преисподнюю, что разверзлась на небосводе. Его глаза сфокусировались где-то далеко за самим вражеским флотом, глубоко в сокрытой пустоте, словно он мог видеть что-то за пределами как Солнечной системы, так и материальной вселенной, вглядываться в сам варп, где флоты Робаута Жиллимана спешили к Тронному Миру.
Перчатки Имперского Кулака крепко сжали каменный край парапета.
– Мы не подведем, – прорычал Рогал Дорн. – Мы будем стоять.
Алтайские Пустоши, 13-ый день, месяц Секундус
За тысячу километров, в землях, где холодный ветер пронизывал оголенные вершины, еще две пары глаз наблюдали за небесами. С Алтая казалось, что Дворец был объят заревом пылающих небес.
Линия горизонта Терры скрывала собою Дворец и горы, на которых он был возведен, и все же дом Императора возвышался над всеми прочими объектами, что находились на земном шаре. Любой житель Терры был уверен в местонахождении Дворца вне зависимости от своего местоположения на планете; в империи, состоящей из миллиона систем, Терра была наиболее тесным и густонаселенным миром.
Флотилии Хоруса проходили над сияющим городом, словно искры над далекими лесными пожарами. Для наблюдателей на склоне горы падение первого снаряда казалось каплей слезы, прочертившей яркую полосу в небе; в длинных же щелевых линзах мощных магнокуляров она сияла еще ярче.
Мизмандра убрала устройство от линз маски. Используя всю мощь оптики, она настолько сильно увеличила изображение, что, казалось, чувствовала жар, исходящий от снаряда. Когда оперативник опустила магнокуляры, иллюзия исчезла, и агент задрожала от холода, хотя на ней был просторный плащ, надетый поверх термокостюма. Клубы пара призрачными кольцами вырывались наружу из дыхательных путей женщины.
– Это сигнал? – в отличии от неё, Ашул не чувствовал холода. Он также лучше переносил большую высоту, и поэтому не носил маску. Прищурив левый глаз, а правым прижавшись к оптическому прицелу своего снайперского лазгана, агент наблюдал, как снаряд разваливается на части под смертоносными лучами огня батарей Дворца.
– Он ничем не отличается от других бомб, – ответила Мизмандра.
– И все же он был достаточно быстр, чтобы его заметить. Как ни крути, Алтай находится далеко от Южной Гималайзии
В долине под горой была возведена идеально квадратная площадка. В самой нижней ее части, куда никогда не проникал солнечный свет, находился шахтерский городок, построенный вокруг станции монорельса. В настоящее время она была переполнена новобранцами: их призвали на военную службу в рамках мобилизации.
– После этого состава поездов больше не будет, – задумчиво произнес Ашул.
Под яркими лучами света, что струились с высоких городских шпилей, каждый человек в толпе выделялся столь четко, как скалы в пустыне под полуденным солнцем. Снайпер окинул их взглядом, неспешно высчитывая погрешность, которую окажет свет при определении расстояния до целей.
– Эта штука доберется до места достаточно быстро? – спросил агент.
– Думаешь, не успеет? – отозвалась Мизмандра.
Над Дворцом началась настоящая бомбардировка: небо вспыхнуло, а земля задрожала.
Ашул пожал плечами.