– Что случится, если он победит?
– Мы располагаем… некоторыми источниками. Они поведали нам иную историю. В случае победы Хоруса человечество изведет себя в оргии насилия, смертельно ослабив этих существ, так называемых «богов», – он скривил гримасу, произнеся это слово. – Пойми, что я употребляю этот термин лишь в самых общих смыслах. В конце концов, это позволит их уничтожить. Реальность будет спасена. Император всегда знал об этом.
– Он лгал? – спросила Мизмандра, но саму ее это почему-то не удивило.
– Возможно, он имел на то веские причины, – ответил Альфарий, пожимая плечами. – Его замысел – сохранить человечество в безопасности. Примархи, Единство, Империум… Но Он не добьется успеха. Он попытается сопротивляться, но лишь усугубит проблему до апокалиптических масштабов.
– Если ты знаешь это сейчас, почему бы тебе не остановить Хоруса? Почему не предупредить Императора?
– События нельзя остановить. Даже если и так, то результат все равно останется неизменным. Тогда это произойдет спустя несколько тысяч лет… конец Вселенной. Проще говоря, так.
Она качнула пистолетом в сторону собеседника.
– Какое это имеет отношение ко мне?
– Нам нужны люди. Я хочу, чтобы ты помогла мне.
– Замечательно. Предположим, что сказанной тобой – правда. Зачем ты мне это рассказываешь? Откуда мне знать, что ты не лжешь?
Альфарий сдвинулся. Нелепо маленький стул угрожающе заскрипел под его весом.
– Большинство людей, с которыми я говорю, не слышат истины. Некоторые из них считают, что мы действуем против Императора, будто мы желаем восстания и ненавидим Его. Они слышат то, что желают слышать, и с радостью сами присоединяются к нам. К каждому можно найти подход: для большинства достаточно денег и власти, или же и того, и другого. Эти люди примитивны, но есть и такие, как ты. У тебя было все, о чем многие могут только мечтать, но ты отринула это – для тебя имеет значение только истина. Ты отчаянно жаждешь быть нужной, Лидия Мизмандра, и я предлагаю тебе шанс посвятить свою жизнь самому достойному делу из всех – стремлению встать на защиту… – он сделал паузу, и улыбнулся ей словно это была шутка. – … всего, – заключил он.
Она ничего не ответила – лишь рассмеялась.
– Позволь мне сказать иначе, Мизмандра. Ты одинока, обездолена и находишься в опасности. Сейчас ты далеко, очень далеко от своего дома. Семья, отношения… Это все не для таких людей, как ты. Подобные тебе могут лишь смотреть на общество со стороны, но не стать его частью. Вы чувствуете себя в нем неловко, потому что видите, как глупы остальные, как легко и с охотой они верят в ложь чужих убеждений, используя самообман, чтобы обитать в комфортной для себя реальности. Инстинктивно ты знаешь, как сильно они переоценивают свое понимание мира. Ты смеешься над их оптимизмом, потому что видишь в нем безнадежность. Ты смеешься над их проблемами – ведь они столь малы и ничтожны в сравнении с неумолимым течением времени… Ты осуждаешь их за дружбу, потому что видишь предательство в каждой улыбке, – он наклонился вперед, – но действительно ранит тебя то, как сильно ты желаешь быть вместе с ними. Ты знаешь, что ты ничем не лучше других. Твой интеллект превосходен, но в конечном итоге столь же ограничен. Ты знаешь достаточно, чтобы понять, что не знаешь вообще ничего. Ты тоскуешь по обществу, его заблуждениям и невежеству. Мучаешься – ведь ты понимаешь так много, но осмысливаешь совсем мало.
– Загадки и ложь, – вздохнула она, усмехнувшись.
– Император нам тоже лжет. Расчетливо… хоть это и прискорбно.
Он был прав. Она презирала все человечество. Наверное, он ожидал, как она побледнеет, ее руки затрясутся, и она станет все отрицать или злиться – когда-то она именно так бы и поступила, но сейчас Мизмандра была слишком утомлена и измучена. Через некоторое время после их встречи Лидия поняла, что поведи она себя тогда подобным образом, то умерла бы прямо за этим столом.
– К чему все это? – спросила Мизмандра, вынимая свободной рукой занозу. Даже в этой дыре ее острые ногти имели идеальный маникюр. – Я не первая женщина, которая ненавидит обезьяньи стаи, гордо именующие себя человечеством, и которая презирает их за то, кто они есть. Или же приходит в бешенство от мысли о том, что сама является человеком. Я давно с этим смирилась.
Незнакомец окинул взглядом ее лачугу.
– Похоже, что так. У тебя это отлично вышло, – произнес он, саркастично улыбаясь.