ЧЕТЫРНАДЦАТЬ
В поддержку предательства
Я – Альфарий
Не напрасно
Внешние оборонительные сооружения Дворца, Стена Дневного Света, 16-ая секция, спорная территория, 25-ое число, месяц Секундус
Мизмандра сочла достаточно легкой задачей ускользнуть от перестрелки – она двинула вниз, вдоль третьей линии обороны по направлению к захваченной противником территории. Атака подходила к концу и вокруг нависла гнетущая тишина, в то время как гул голосов, залпы орудий и выстрелы вдалеке смешивались в угрожающе грохочущую лавину. Крики раздавались со второй линии, поэтому она держалась вне поля зрения дрейфующего дыма, укрываясь за укреплениями третьей. Когда это требовалось, Мизмандра как никто другой умела двигаться незамеченной.
Вспышка взрыва озарила устроенные вокруг разрушения, но резкий свет больше дезориентировал, нежели освещал. Погибшие мутанты лежали грудами в районе боя между третьей и второй линиями обороны, но выражение ярости битвы на их звериных мордах так и не померкло. Мизмандра почти испытывала к ним сочувствие: она не особо много знала об их виде, но то, что она слышала, говорило о печальной истории отверженной побочной ветви человеческой расы – не настолько падшей, чтобы вот так умирать, но слишком отличающейся от людей, чтобы заслуживать уважение. Сильные запахи химикатов, вызывающие бешенство и неудержимую ярость, исходили от трупов, а пена вокруг морд свидетельствовала о применении боевых наркотиков. Правда, Мизмандра сомневалась, что эти создания нуждались в них, чтобы крушить и убивать – Империум обещал мир и прогресс всему Человечеству за исключением тех, кто не был похож на людей.
Подобные существа были обречены влачить жалкое и ужасное существование.
Ложь на лжи.
Ей встречались тела и обычных людей – то были трупы предателей и лоялистов, хотя эти термины ничего не значили для оперативника. Приверженность тем или иным взглядам не избавила противоборствующие стороны от дикости зверолюдей: и сторонники Магистра Войны, и верные Императору в равной степени были разорваны на части и несли на себе явные признаки каннибализма.
Она прошла через взвод погибших пехотинцев–предателей. На передовой лоялисты много говорили о мразях и подонках, но символы Темных Богов на снаряжении и амулеты были плохим аргументом для подобных высказываний – это были профессиональные солдаты некогда верных полков.
Мразь не стала бы рисковать собой в подобной самоубийственной миссии – для такой жертвы требовалась дисциплина и вера.
Активность на второй линии росла. Это повышало риск обнаружения, и Мизмандра соскользнула вниз с внешней стороны вала. Снаряд, упавший у подножья стены, в кровавом рисунке выложил трупы и части тел. Ее взгляд зацепился за лазгана на краю воронки: на нем был грубо выцарапан октет, окрашенный еще не застывшей кровью.
Иконы были кощунством в мире, созданном Императором. Мизмандра не верила в дело Хоруса: он был марионеткой ужасных сил, и она не считала, что, в свою очередь, в него верит и Альфа-Легион – свои истинные цели они скрывали за стеною обмана. Альфа-Легиону можно было доверять лишь потому, что ему не доверял никто. Ей же этого было достаточно. Опыт Мизмадры говорил о том, что это был максимум, на который мог бы рассчитывать любой другой на ее месте.
После битвы на Плутоне, перед тем как Легион вновь забросил ее и Ашула в пустоту космоса, она пыталась получить ответы. Мизмандра не была привлекательной, но она знала толк в том, как разговорить людей – легионеры же не были людьми. Она прилагала неимоверные усилия, пытаясь добиться ответа на простейший вопрос, узнать, за что они сражаются, но всегда слышала одни и те же слова, если они с ней вообще говорили:
– За Императора.
Они отвечали ей это снова и снова, даже если их действия можно было истолковать, как прямо противоположные выживанию Империума…
– За Императора.
Она слышала это, должно быть, дюжину раз – достаточно много, учитывая их скрытность.
Возможно, она была глупой, но она решила верить в сказанное.