Страховщик

Из любопытства Хант попробовал прочесть имена на других полисах. Два были написаны по-арабски, одно – то ли по-гречески, то ли по-русски, еще одно – китайскими или японским иероглифами. Только имя Ральфа (боже правый, Ральфа!) написано по-английски. Однако все это современные языки и, видимо, современные имена. Быть может, страховые агенты каким-то магическим путем меняют имена при вступлении в новую эру?

Не важно. Важно, что сейчас агент – Ральф Харрингтон. Под этим набором звуков и букв он фигурирует в полисе. Хант поискал на витрине замок или задвижку, не нашел, достал из ближайшего шкафа самую увесистую папку и, размахнувшись, с силой опустил на стекло. Оно раскололось. Слава богу, стекло обычное, не армированное! Хант бросил папку на пол, аккуратно выбрал крупные осколки и отправил их туда же. Извлек полисы.

Настал миг возмездия.

Узнав имя страховщика, Хант перестал его бояться, но была и оборотная сторона: враг с человеческим именем казался куда более человечным. На долю секунды Хант замер в нерешимости. Однако в следующий миг подумал о ребенке Хорхе, о Лилли, об Эйлин, обо всех, кого проклятый страховщик погубил, кому сломал жизнь, – и, не раздумывая более, выхватил зажигалку и поджег полис с нижнего края.

Не грянул гром, не потряс стены страшный вопль; вообще обошлось без спецэффектов. Древний пергамент быстро занялся, пламя побежало вверх. Хант держал его в руке, пока пальцам не стало горячо, а затем бросил на пол. Там полис и догорел почти целиком, оставив по себе лишь сморщенный, почернелый уголок без всяких надписей. Хант не хотел рисковать – поднял этот уголок, поджег еще раз и проследил, чтобы он сгорел без остатка.

Все это заняло несколько минут. Хант покосился на дверь – Джоэл кивнул оттуда, показывая, что горизонт чист. В его взгляде читались облегчение и благодарность.

Так же, по очереди, Хант сжег и остальные полисы.

Никто не пытался его остановить. Это было удивительнее всего. Ни сигнализации, ни пожарной тревоги. Дома, в Тусоне, страховая компания, казалось, следила за каждым их шагом, а здесь они вошли, уничтожили полисы страховых агентов, и… и словно так и надо. Возможно, все внимание компании направлено вовне? Быть может, за долгие тысячелетия ее работы здесь не бывало ни взломов, ни предателей, так что они не видят необходимости в сигнализации и охране? Или ответственность за поведение клиентов возложена на агентов и каждый агент сам следит за своими? Или же полис бессмертия стал для Ханта и шапкой-невидимкой, и лицензией, дающей право творить все, что пожелает?

Внезапно раздался крик Джоэла:

– Ах ты, ублюдок!

Хант и Хорхе бросились к дверям. Джоэл, крича во все горло, уже бежал вдоль по коридору – преследовал фигуру, быстрым уверенным шагом уходящую в глубь лабиринта.

Очень знакомую фигуру.

Страховщика.

II

Джоэл стоял на страже в дверном проеме, пока Хант и Хорхе предавали огню полисы страховщика и прочей бессмертной братии. Он воображал, что, как только полис сгорит, сам страховщик рассыплется в прах, словно вампир под лучами солнца.

Вот почему он так поразился, когда, услышав шаги, повернул голову на звук и увидел, как из бокового прохода выныривает хорошо знакомый ему страховой агент, целый и невредимый.

Изумление и гнев напрочь лишили Джоэла способности соображать. Не раздумывая, он завопил и кинулся в погоню.

– Я тебя убью, сукин ты сын! – орал он.

Страховщик, словно отделенный невидимой стеной, его не слышал и не замечал. Будь у него нож Мануэля, Джоэл прикончил бы мерзавца на месте!

Но почему этот сукин сын вообще жив? Как такое может быть? Ему надлежало рассыпаться в прах, едва сгорела его страховка!