Джон Смит с умом обставил для него квартиру в Новой Земле Обетованной. Она была неназойливо, со вкусом освещена и от пола до потолка заполнена книгами. Сорену показалось трогательным это напоминание о том, что его друг знал его как никто другой.
– Тымнескоропонадобишься, – сказал Джон.
– Чтобы?
– Убить. Тыубьешьдляменя?
– Да.
– Планясоставил. Носитуацияпеременчива.
«Ситуация переменчива». Да, это было верно.
– И?
– Тыладья. Незамеченнаявпоследнемряду.
Напоминание о его детстве в Хоксдаунской академии, когда он играл в шахматы в кафетерии. Сорен всегда проигрывал, но это не имело значения. Эти игры были временем простого удовольствия, проведенного в обществе друга. Может быть, впервые в его жизни время тогда шло слишком быстро.
Теперь его роль была для него ясна. Смит мог годами готовиться к такой минуте, но стратегии приведения плана в жизнь неизменно менялись, неизменно. А потому Сорен был агентом, о котором враги его друга ничего не знали. Решение проблем еще оставалось ненайденным.
– Понимаю.
– Уменядлятебясюрприз.
Сорен двинулся за другом по квартире к двери кладовки. Джон показал на нее, улыбнулся и ушел.
Открыв дверь, Сорен увидел, что его ждет она.
Единственная женщина в мире. Миниатюрная, светловолосая, идеальная. Женщина, которая понимала, что ему нужно. Не только понимала – она становилась тем, что ему нужно. Такова была ее природа, ее дар, ее проклятие. Она могла преображаться в то, что было нужно другим. Могла воспринимать и воплощать в жизнь желания, о которых люди не осмеливались говорить.
Саманта стояла перед ним обнаженная, розовые тюльпаны и свежий крем, руки ее были распростерты для объятия.
– Моя любовь, – сказала она, – я тосковала без тебя.
Блаженство. Не секундный пик наслаждения, как это воспринимают обычные люди, а блаженство совершенное и длительное. Как теплая вода, в которой он неторопливо плывет.
Его проклятие могло быть и даром небес. С ней.