– Я вас прежде не видел. Кто вы?
– Меня зовут Кэти Баскофф.
– Я не знаю никакой Кэти Баскофф.
– Да знаешь, знаешь. Ты меня называл Линдой. – Женщина холодно улыбнулась. – Линда Джоунс.
До этого момента он, хотя и был испуган, полагал, что к нему это не имеет отношения. Последствия дурного сна, ничего такого, что стоит воспринимать серьезно. А теперь его мочевой пузырь дал о себе знать, охваченный ледяным холодом.
– Я никогда не делал вам ничего плохого.
– Вы меня даже не помните. Сколько девочек по имени Линда Джоунс обучались в этой школе? Сто? Тысяча?
– Кэти, что было худшее из того, что здесь творилось? – спросила Шеннон.
Девица зловещего вида задумалась.
– Дело было даже не в том, что вы забирали нас из семей и давали нам другие имена, что вы нас науськивали друг на друга и отравляли наши мозги. – Она направила автомат на Норриджа. – Дело было в том, что мы жили в страхе. Каждую минуту в страхе, зная, что мы в ловушке и ничего не можем изменить.
Вдруг та, которую звали Шеннон, схватила его за предплечье. Чарльз попытался вырваться, но девушка была удивительно сильной. Она с металлическим звоном защелкнула на его запястье что-то холодное, потащила его за руку и пристегнула второе кольцо к столбику кровати. Норридж дернулся, и наручник впился ему в кожу.
– Слушай, – сказала Шеннон.
Он ждал, что она заговорит с ним, пока не понял, что она имеет в виду другое.
– Я ничего не слышу.
– Все верно. Никакой стрельбы. – Пауза. – Все охранники мертвы. Никто не придет спасать тебя.
Что-то влажное окропило его промежность, и Норридж понял, что потерял контроль над мочевым пузырем. Стыд, обуявший его, был горячее мочи.
– В этот момент наши люди закладывают взрывчатку. В классы, в спальни… жилые помещения администрации. – Она улыбнулась. – Через пять минут это здание превратится в дымящуюся дыру в земле.
– Боже мой! Вы этого не сделаете.
– Это уже сделано. Но для тебя есть хорошая новость – шанс остаться живым.
Он нервно сглотнул и натянул наручник, почувствовав себя слабым и старым.