Убить Сталина

22
18
20
22
24
26
28
30

— Военная разведка служит стране. И в нашем ведомстве есть немало людей, которые считают, что войну нужно остановить именно на этом этапе. Мы и так слишком много потеряли, а дальнейшие жертвы поставят страну на грань катастрофы. Какая будет польза от того, что погибнут еще миллионы русских людей, что еще миллионы семей останутся без кормильцев. Вполне достаточно, что мы освободили от фашистов свою территорию, сильно обескровили Германию. Она уже не будет такой сильной, как раньше, а значит, нам нечего больше опасаться. А остальным государствам нужно будет самим подумать — воевать или не воевать.

— Не думал, что услышу что-нибудь подобное от офицера советской военной разведки.

— А вы напрасно удивляетесь, — голос Трухина заметно посуровел. — Вы посмотрите, что делается на фронтах. Да, мы побеждаем, но ценой каких жертв и каким невероятным усилием! Людской потенциал не бесконечен и невосполним. Такие чудовищные потери нам еще здорово аукнутся даже через несколько поколений. Я не думаю, что мы дождемся благодарности от тех стран, которые освободим. У людей короткая память, особенно на добро. Поэтому наша главная задача состоит в том, чтобы вплотную заняться собственными проблемами. Надо восстанавливать разрушенное хозяйство, а без мужиков, которые сейчас гибнут на фронтах, этого сделать будет невозможно.

— Что-то я не пойму, к чему вы, Валерий Николаевич, клоните?

Покрутив ручку стеклоподъемника, Трухин наглухо отгородился от внешнего мира.

— Я предлагаю вам довести до конца то, что вы и должны были сделать.

— И что же?

— Убить Сталина! Сталин — единственное препятствие к миру. Вам может показаться странным, но нам не нужна раздавленная беспомощная Германия. Традиционно она наш давний деловой партнер. Разумеется, не все в истории наших взаимоотношений было безоблачно… Но сейчас самое время, чтобы выстроить наши отношения заново и на более благоприятных для нас условиях.

— Тогда к чему же весь этот маскарад с арестом? Отпустили бы меня — и дело с концом.

— Хм… Вы недооцениваете военную контрразведку. Там работают очень профессиональные люди. Правда, на некоторые вещи мы смотрим по-разному, но они тоже по-своему патриоты. Не хочу вас нагружать межведомственными размолвками, но во главе СМЕРШа стоит Виктор Абакумов, человек, лично преданный Сталину и который многим ему обязан. Абакумов, не колеблясь, вас просто устранит. А наше ведомство возглавляет Лаврентий Павлович Берия. Фигура очень сильная. Он дальновидный политик и знает, что следует делать. Он думает о будущем. А что до вашего ареста… Мы провели его, чтобы за вами больше не охотилась контрразведка. Для них вы просто исчезнете, и все! Когда ваша судьба больше не будет интересовать никого, вы появитесь вновь и сделаете то, что вам было поручено. А сейчас, если хотите, воспринимайте свое задержание как… некоторый отдых. Когда ваш наставник — оберштурмбаннфюрер Грейфе поверит, что все складывается так, как планировалось, то от вашей партнерши нужно будет избавиться. В нашем деле она лишний свидетель. К тому же у нас имеется информация, что она является личным агентом самого Кальтенбруннера.

— Если с ней что-нибудь произойдет, я не буду сотрудничать с вами!

Трухин сдержанно улыбнулся:

— Кто она вам, жена?

— Считайте, что жена.

— Ваш ответ мне надо воспринимать как вашу готовность к сотрудничеству? Хорошо. Тогда женщину мы не тронем. Делайте то, что считаете нужным. Главная ваша задача — убить Сталина!

— Но почему в таком случае вам не сделать этого самим? С вашими-то возможностями!

С обочины раздался взрыв хохота. Незапланированный перекур автоматчики использовали на всю катушку. Столпившись вокруг невысокого парня с простоватой внешностью, они слушали и хохотали.

— Хм… Теоретически это возможно. В охране Сталина тоже имеются патриоты. Но контрразведка может заметить наши усилия в этом направлении. Все-таки мы внимательно присматриваем друг за другом, и поэтому такая инициатива может закончиться для всех нас очень печально. Вам это может показаться странным, но немецкой диверсионной группе подобное сделать будет гораздо легче, чем нам. Вас ведь никто не знает, никому не известны ваши связи, люди, через которых вы будете действовать. Вы можете уничтожить Сталина и бесследно раствориться.

— А вы не устраните меня сразу после завершения операции?

Трухин откинулся на спинку сиденья.