Но нет, ничего у Сергея с точностью броска не выходило, видать, искусству обращения с этой снастью нужно учиться с детства. За два часа Зарнов расшвырял не меньше сотни окатышей, но камни по-прежнему летели по самым причудливым и фантастическим траекториям. Даже в здоровенный останец с расстояния в двадцать шагов Зарнов попадал через два раза на третий. Зато одним из камней Сергей чуть было не подшиб ногу своему рулевому. После этого он прекратил свои стрелковые упражнения.
– Придется просто рукой бросать, – сказал Зарнов сожалеющим тоном. – Одного не могу понять: как это библейский Давид умудрился из подобной штуковины с первого раза засадить каменюку в лоб великану Голиафу?
Погода стояла неустойчивая. Вчера штормило весь день, сегодня ветер стих, но океан еще не успокоился. Крутые волны с неумолимой настойчивостью одна за другой двигались к берегу, стройно и почти бесшумно, точно войска на приступ крепости. Но, достигнув мелководья, волны вдруг приходили в ярость, вздымались и с ревом обрушивались на намывную полосу прибоя, поливая ее белой пеной. Вода тотчас отбегала назад, но новые волны встречали ее и увлекали обратно на берег. С шипением вода взбегала еще дальше, просачивалась сквозь крупную гальку, а на ее место набегали новые пенные языки.
12
Весело порыкивая дизелем – все же сто лошадок на винте! – катер с Сергеем Павловым и Николаем Гробовым мчался к месту, координаты которого передал трое суток назад насмерть перепуганный капитан «Зеленушки» Хуан Педро Лопес.
Почти тридцать узлов, хороший ход.
Еще полчаса, и они выйдут в нужную точку. Проверить это будет проще простого: на катерке российской спасательной экспедиции тоже стояла система GPS. Да и Полундра, который сейчас стоял у штурвала, прекрасно умел ориентироваться на любых морских просторах, тут Сергею Павлову опыта было не занимать.
Плавали, знаем!
Полундру удивляло другое. Они прошли не более семидесяти миль, а характер погоды резко изменился. Стихли волны, упал ветер. Нет, право, когда они с Колей отходили от островка, все было значительно хуже. Океан был не то что бы слишком беспокойным, но…
Тогда и там, у островка, еще можно было думать, что чиновник из МОК, отказавший Белосельцевой, мог оказаться прав. Потому, а вовсе не из патологической жадности, он не дал вертолет.
А теперь? Совсем другое дело!
Здесь, в семидесяти с небольшим милях к норд-осту, стоял полный штиль.
Полундра внимательно разглядывал небосклон. Метеорологические приборы – это, конечно же, хорошо. Только многое можно определить и чисто визуально, имея опыт и мозги. У североморца Сергея Павлова наличествовало и то, и другое.
На небе было можно различить два слоя облаков. Нижние лежали большими рыхлыми массами, верхние – тонкие, перистые. Когда солнце поднялось над горизонтом градусов на десять – выше оно вблизи Южного полярного круга даже антарктическим летом и не поднимается, – верхние облака приняли чрезвычайно красивую окраску.
Края их, обращенные к солнцу, были точно вылиты из расплавленного металла. За ними шли бирюзовый, золотисто-желтый, пурпурный и фиолетовый цвета. Одновременно нижние облака окрасились в оранжевый цвет и стали похожими на дым, подсвеченный заревом пожара.
Характерные для высоких широт погодные признаки. Или для низких широт, южных, это как от экватора считать.
Пусть Полундра никогда ранее не бывал в антарктических водах, но такие приметы он знал по Арктике. Павлов был уверен: что подтверждается рядом с Северным полярным кругом, то окажется истинным и здесь, рядом с Южным. Его опыт свидетельствовал – метеоролог их экспедиции Коля Гробовой оказался совершенно прав в своих выводах: в ближайшие десять-двенадцать часов никаких штормов не будет.
Поэтому Павлов вполне закономерно начал размышлять, почему же тот самый Эдуард Лайонс, с которым говорила Людмила, порол явную чушь про надвигающийся шторм. Что, в распоряжении спасательного штаба МОК и IYRU нет грамотных метеорологов, не уступающих по квалификации двадцатипятилетнему Коле? Да бабушке вашей расскажите! Любила старушка сказки рассказывать и слушать, ага!..
Раздумывая об этих несообразностях, Полундра пришел к не особенно утешительным выводам. Отчего и сделался мрачноват. Не любил спецназовец такого рода заморочек, настораживали они его.
Ладушки, возьмем на заметку.