Оказалось, что рано Павлов радовался: с вытащенным из ледовой трещины Андреем Муличенко дела обстояли неважно. Суммарно сказались переохлаждение, стресс после падения, общий упадок сил… Словом, самостоятельно Муличенко передвигаться не мог. Пытался подняться на ноги, но тотчас падал.
– Оставили бы вы меня здесь, парни, – сказал Андрей Александрович после четвертой безуспешной попытки сделать хоть бы шаг, – а сами идите к станции, выживу – хорошо, нет – хоть вы спасетесь. Если повезет и станцию все же найдете, то вернетесь за мной…
Полундра насмешливо фыркнул и сказал нарочито жестким тоном:
– Андрей, избавь меня от необходимости выслушивать романтические глупости в пошловатом стиле дрянных повестушек про войну. «Ах, брось меня, командир…» и все прочее в том же духе. Чувствительные дамочки обливаются слезами. Но мы не дамочки. Мы своих не бросаем. Да и надобности в том нет никакой. Правильно я сделал, что тюленью шкуру прихватил. Вот предчувствие было, что она нам пригодится. Тезка, посмотри, я ее в твой вещмешок упаковал. Ага, давай ее сюда.
Шкуру расстелили на снегу мехом вниз, головной частью вперед.
– Ложись, Андрей. Свернись в клубок, я тебя сейчас еще своей штормовкой накрою. Нет, не замерзну, мы с тезкой в движении согреемся. Еще и вспотеем. Вон, смотри, передние ласты как специально приспособлены, чтобы нам за них эту волокушу тащить. Но часть припасов придется оставить здесь, иначе нам сил не хватит. Давай, тезка, впрягайся.
Они впряглись. Полундра уцепился за один ласт, Зарнов за второй. Волокуша хорошо скользила по снегу, но темп движения, и до того не особо резвый, здорово замедлился.
Павлов прекрасно осознавал: ситуация стала критической, пошла игра ва-банк. Если за ближайшие полтора-два часа они не найдут укрытия от пронизывающего ветра и хоть какой-нибудь источник тепла… Тогда, что называется, тушите свет, сливайте воду, рубите мебель на гробы. Первым погибнет Муличенко: просто не выдержит переохлаждения. Но и они ненадолго его переживут. Тем более что почти весь запас засоленной тюленины пришлось оставить у трижды проклятой расщелины: не хватило бы им с Зарновым сил тащить и волокушу с Муличенко, и мясо.
Так что Зарнов от своего импровизированного вещмешка избавился, ему было несколько легче. Но вот сам Полундра упорно нес свой за плечами.
Нет, не верилось североморцу в перспективу скорой гибели, ничуть не пал Полундра духом! «Мы выдержим, мы прорвемся, – думал он, упрямо делая шаг за шагом. – Удача еще улыбнется нам. Она любит смелых и упорных».
Они шли сгорбившись, с трудом удерживая окоченевшими руками ласты тюленьей шкуры, на которой лежал Муличенко. Они пошатывались и спотыкались, но все-таки шли. Падали, вставали… И снова продолжали идти вперед.
26
«Москит» с пятью корейцами и целым арсеналом оружия на борту длинными галсами ходил над пустынным берегом. Видимость была неважной, машину пришлось прижать почти к самой земле. Порывы ветра, иногда несущие снежные заряды, били в брюхо «москита», грозили перевернуть его. Но пилот оказался опытным и справлялся с легким вертолетом, который болтало и трясло, словно телегу на разбитой дороге. Пилот чуть слышно бурчал себе под нос что-то недовольное. Да, руководство аргентинского филиала фирмы приказало ему беспрекословно выполнять все распоряжения Кай Чун Баня, но к чему так рисковать? Ведь запросто угробиться можно…
Довольно долгое время ничего похожего на следы пребывания человека обнаружить не удавалось. Вот уже прошел час с того момента, как из иллюминаторов стала видна полоска прибоя, окаймляющая острый кончик Антарктического полуострова, стрелкой выдающийся в океан. Горючее в основных баках «москита» подходило к концу, мотор вертолета пьет его, словно голодный вампир кровь. Были еще два запасных бака, и все же команде Кай Чун Баня стоило подумать о возвращении. Может быть, эти поиски русского и впрямь чистая перестраховка?
Кай Чун Бань отвел на поиски еще десять минут. После чего вопрос считается закрытым и они возвращаются на базу. Нет так нет, значит, русский погиб, сгинул бесследно в холодных субантарктических водах. Туда ему и дорога!
До контрольного срока оставалось меньше минуты, когда Росомаха тронул Кай Чун Баня за локоть:
– Смотри, Хозяин! Вон там, впереди и чуть вправо, где скала торчит. Не пойму, что это. Похоже на эскимосское иглу. А рядом, на берегу, какие-то оранжевые обрывки.
Кай Чун Бань одобрительно похлопал помощника по плечу: молодец, что разглядел! Глазастый…
– Садимся! Приготовьте оружие!
«Москит» клюнул носом и пошел вниз, прицеливаясь сесть между берегом и непонятным строением. Защелкали затворы автоматов, досылая в стволы патроны.