Послание было конкретным, от него никак не отделаешься расплывчатым оптимистичным ответом типа: «Нами осуществляются шаги, направленные на выполнение вашего задания, предпринимаются дополнительные меры по активизации деятельности в указанном направлении и повышению ее эффективности».
Если бы полковник увидел Мишкина на телевизионном экране, то мог бы ответить Строеву, что сотрудник, отправленный в командировку, вышел на цель и прилагает усилия для выполнения поставленного задания. Но американское телевидение упорно не хотело показывать Мишкина, «прилагающего усилия».
На аппарате прямой связи с послом загорелся огонек.
– Николай Васильевич, не могли бы зайти ко мне через пятнадцать минут? – раздался обеспокоенный голос главы дипломатического представительства.
Обычно посол приглашал к себе военного атташе где-нибудь перед обедом, после ознакомления с телеграммами, полученными из Москвы, и раздачи поручений своим непосредственным подчиненным, а тут вызов в самом начале рабочего дня. Что могло случиться?
Вдруг американцы задержали Мишкина и теперь вызывают посла в госдеп, чтобы сообщить о высылке из страны военного атташе? Не исключено, что глава дипломатической миссии перед столь приятным визитом хочет узнать от Лодыгина, почему сотрудник атташата, без его, чрезвычайного и полномочного посла, ведома оказался так далеко от столицы да еще и с фальшивыми документами.
В ящике стола пискнул мобильник.
– Наконец-то! – воскликнул военный атташе и дрожащей рукой схватил аппарат.
Это мог быть только Мишкин. Никто другой не знал заветной комбинации цифр. На экране высветилось сообщение.
Лодыгин надел очки и чуть не швырнул телефон на пол. Какая-то Элла Лемон обращалась к нему «Дорогой друг!» и предлагала приобрести по выгодной цене партию дезодорантов для туалетных помещений.
«Строев, посол, Мишкин! Не знаешь, за что схватиться, а тут еще эта Лемон с ее дезодорантами! От такой жизни не соскучишься!» – подумал Николай Васильевич.
Ему представилась розовощекая полная дама с пышной копной рыжих кудряшек на голове. Она брызгала в лицо полковнику дезодорантом и нахально смеялась.
«Так и с ума можно сойти. – Военный атташе встряхнул головой, чтобы отогнать наваждение. – Надо взять себя в руки. – Но от навязчивой темы не так-то легко было отделаться. – А если опрыскать дезодорантами жителей Гринхилса, – подумал Лодыгин. – Защитит ли их это от мух? Фу, ты! Опять эти твари! Хоть под стол от них прячься!»
Нервные размышления военного атташе прервал стук в дверь.
– Войдите! – крикнул полковник.
Дверь распахнулась, и на пороге… боже мой! Полковник потер глаза. Это было почище, чем эсэмэс, полученное от госпожи Лемон. На пороге его служебного кабинета, размещенного в режимной, закрытой зоне российского посольства, стоял смуглый черноусый парень. Он был в розовой бейсболке, плотно надвинутой на глаза, белых шортах с пальмами, голубой майке с надписью «Гавайские острова» и синих пляжных тапочках.
Усач приложил руку к козырьку своего легкомысленного головного убора и выдал до боли знакомым голосом:
– Товарищ полковник, докладываю…
Конечно, это был старший лейтенант Мишкин! Сквозь бронзу загара проступала мертвенная бледность. Глаза Виктора покраснели от усталости. В левой руке он держал черную маленькую сумочку, из которой доносилось неприятное жужжание.
Тут нервное напряжение последних дней дало себя знать.