– Говори громче!
Кум Куаксье молчал в изумлении.
– Ну же, говори, – продолжал король, – в нашем славном городе Париже волнение черни?
– Да, государь.
– Направленное, по твоим словам, против председателя суда?
– Да, по-видимому, так, – отвечал кум, путаясь в словах после резкой, необъяснимой перемены, происшедшей в мыслях короля.
Людовик XI спросил:
– Где ночной обход встретил толпу?
– По дороге от Двора чудес к мосту Менял. И я повстречался с ней, направляясь сюда по приказанию вашего величества. Я слышал, как некоторые кричали: «Долой председателя суда!»
– Что они имеют против него?
– Ведь он их ленный владетель.
– В самом деле?..
– Да, государь: это бродяги с Двора чудес. Они уже давно жалуются на председателя, которому подчинены. Они не хотят признавать за ним ни права судить их, ни права собирать подати.
– Вот как! – заметил король с улыбкой удовольствия, которую тщетно старался скрыть.
– Во всех своих прошениях к парламенту они утверждают, что повинуются только двум высшим властям – вашему величеству и своему богу, которым они, по-моему, считают Сатану, – отвечал кум Жак.
– Эге! – сказал король.
Он потирал себе руки и смеялся тем внутренним смехом, от которого сияет лицо. Он не мог скрыть радости, хотя и пытался сдержать себя. Никто ничего не понимал, даже сам Оливье. Король с минуту молчал, задумавшись, но с довольным лицом.
– Много их? – спросил он вдруг.
– Да, государь, немало, – отвечал кум Жак.
– Сколько?