Начальник отряда скорчил недовольную гримасу.
– Смотри, не вздумай мне врать, старая карга! – пригрозил он. – Я – Тристан Пустынник, кум самого короля, слышишь! – И, посмотрев на Гревскую площадь, прибавил: – Здесь эхо отзывается на мое имя.
– Хотя бы ты был сам сатана Пустынник, все-таки я тебя не боюсь и ничего больше не знаю! – отвечала ободренная Гудула.
– Ах, черт тебя возьми! – воскликнул Тристан. – Вот язык-то! Так колдунья убежала? А куда она побежала?
– Кажется, по улице Мутон, – равнодушно отвечала Гудула.
Тристан обернулся и подал знак отряду отправляться на дальнейшие поиски. Гудула вздохнула с облегчением.
– Монсеньор, – вдруг вмешался один из стрелков, – спросите-ка у старой ведьмы, почему у нее сломана решетка в окне?
Этот вопрос снова наполнил сердце несчастной матери тоской отчаяния. Однако она не потеряла присутствия духа.
– Она всегда была такая, – пробормотала она.
– Ну, нет, – отвечал стрелок, – вчера еще железный крест был цел и наводил на набожные мысли.
Тристан искоса взглянул на затворницу:
– Что это ты, голубушка, путаешь?
Несчастная понимала, что ей нужно сохранить присутствие духа, и, холодея от ужаса, заставила себя расхохотаться; только у матери могло хватить на это сил.
– Неправда, – возразила она, – солдат, верно, пьян. Уже с год тому назад тележка, нагруженная камнями, задела за решетку и сломала ее. Уж как я ругала тогда возчика!
– Правда, – сказал другой стрелок, – я сам видел.
Всегда и повсюду найдутся люди, которые все видели. Это неожиданное свидетельство стрелка ободрило затворницу, испытывавшую во время допроса чувство человека, переходящего над пропастью по лезвию ножа. Но ей, видно, суждено было подвергаться вечным переходам от надежды к отчаянию.
– Если бы решетку сломала повозка, – возразил первый солдат, – то обломки прутьев были бы вдавлены внутрь, а они торчат на улицу.
– Эге! – обратился Тристан к солдату. – Да у тебя нюх, как у сыщика из Шатлэ. А ну-ка, старуха, что ты на это скажешь?
– Боже мой! – воскликнула Гудула, теряя голову, голосом, в котором слышались слезы. – Клянусь вам, монсеньор, что решетку сломала тележка. Вы слышали, вон тот солдат сам это видел. Да и не все ли вам равно, ведь это не касается вашей цыганки.
– Гм! – пробурчал Тристан.