– Ну, будет вам притворяться, – сказал палач. – Дайте мне взять молодую, я вам зла не причиню.
Она отвечала, как-то странно посмеиваясь:
– Так ты мне зла не причинишь?
– Дайте мне взять вон ту молодку, сударыня. Монсеньор так приказал.
Она продолжала твердить с безумным видом:
– Здесь нет никого!
– А я вам говорю, что есть, – возразил палач. – Мы видели, что вас было две.
– Ну, посмотри сам! – воскликнула Гудула, посмеиваясь. – Сунь-ка голову в окошко!
Палач взглянул на ее когти и попятился.
– Живей! – крикнул ему Тристан, успевший тем временем выстроить своих солдат полукругом перед «Крысиной норой», а сам подъехал верхом к виселице.
Смущенный Анриэ опять подошел к своему начальнику, положил веревки на землю и спросил, сконфуженно комкая в руках свою шапку:
– Монсеньор, как же туда войти?
– Через дверь.
– Двери нет.
– Ну, через окно.
– Да оно слишком узко.
– Так расширь его, – отвечал сердито Тристан. – Разве нет у вас заступов?
Из глубины кельи несчастная мать все время внимательно наблюдала за ними. Она потеряла уже последнюю надежду и сама не знала, чего добивается. Она только не хотела отдавать свою дочь.
Анриэ Кузен отправился под навес Дома с колоннами, где в ящике хранились разные инструменты. Оттуда он вытащил двойную лестницу и сейчас же приставил ее к виселице. Пять-шесть солдат вооружились кирками и рычагами, и Тристан во главе их снова направился к келье.
– Слушай, старуха! – заговорил он суровым тоном. – Отдай нам эту девушку добром.