— Имею ли я право оскорбить властительного робким напоминанием, что мое жалкое имя Хувайлид он мог слышать в годы отрочества?
У Коваля зародилось настойчивое желание швырнуть в джинна сапогом. Бабочка невозмутимо помаргивала шаровидными глазами, едва заметно шевелила полуметровыми пальцами. «Значит, что бы я ни спросил, я не услышу от него ничего нового? Тогда зайдем с другой стороны…»
— Почему ты показываешь мне это дурацкое распятие? Ты издеваешься надо мной?
— Разве отважился бы смиреннейший?..
— Прекрати нести чушь. Тебе прекрасно известно, что такое для христиан распятие. Какого черта вы подвесили бабочку, очень весело?
— Неужели мудрейший всерьез полагает, что вину человечества может принять на себя лишь человек?
— То есть… Поясни!
— «Вот ты и попался!» — подумал Коваль. — Армянскими ответами не отделаешься!»
— Может ли так быть, чтобы светлейший из людей не верил в благородные мотивы Летучего народа?
— Ах вот как… Ты хочешь показать мне, что бабоч… Что Летучий народ уважает христианскую веру?
Голос Хувайлида зазвучал торжественно:
— Разве у достойнейшего сына своей веры есть повод усомниться?
— Кажется, я понял… Для мусульманина ты будешь выглядеть совсем иначе, верно? А для ящерицы — станешь большим тиранозавром, так?
— Разве могущественнейший из сынов своей расы может ошибиться?
Коваль опять задумался.
— Э-э-э… Пожалуйста, отвечай мне односложными утвердительными или отрицательными предложениями, но только не вопросами…
Молчание.
Коваль даже слегка растерялся.
— Ты слышал, что я просил?
— Да.