– Бедняга? – переспросил Большой с глубочайшим презрением в голосе.
– Ты же видишь, – мягко сказал Гош. – Он уже не может нам ответить за то, что натворил. Хочешь – застрели его, но это будет ошибка. Перед тобой уже совсем не тот человек, который приказал убить наших. Это вообще больше не человек. Так, безобразие.
– И все-таки! – произнес Большой, насупившись.
– Дружище, посмотри сюда! – попросил Гош. – Ты же знаешь, он и меня хотел убить. Но… Здесь некого судить. Больше некого.
– Человечный, падла, – заметил Олег, безвольно сидящий у гусеницы и утирающийся рукавом.
Большой вдруг повернулся и ушел к миномету.
– Ну, по-моему, все ясно, – подытожил Костя. – Большинством голосов при одном воздержавшемся решено помиловать. Да?
Цыган и Женя согласно кивнули. Гош открыл задний люк тягача и принялся копаться внутри.
Главный сполз в придорожную канаву и там сумел наконец встать на ноги. Кое-как выбрался наверх и побрел, шатаясь, куда-то в поле. Места для прогулок здесь было хоть отбавляй – плоская равнина тянулась аж до горизонта.
– Догнать? – спросил Цыган.
Гош высунулся из люка, посмотрел Главному в спину и покачал головой.
– Олег разберется, – сказал он. – Это же его приятель.
– Сволочи, – вздохнул Олег.
– Угу, – согласился Гош. – На, держи.
Он бросил Олегу несколько коробок из грубого картона, пластиковую бутылку с водой и армейский штык-нож.
– В коробках сухпай. Ножом можешь кого-нибудь зарезать, если силенки остались. Вот еще анальгин. Ужасно вредная штука, по воздействию на кровь аналогична угарному газу. В развитых странах применяется только клинически. Но тебе боль снимет. Все, пока. Если, не дай бог, встретимся, с тебя бутылка.
– За что?! – Олег презрительно скривился.
– За то, что не убили, друг мой!
Олег на это только фыркнул.
– От гусеницы! – скомандовал ему Гош. – Регуляторы, по машинам! Успеем до темноты отмахать еще километров тридцать.