Каратель

– Да-а-а… – на той же самой ноте, как автомат. Серега вспомнил, как мало колебался этот здоровый бык, кого из своих оставить живым, когда Старый перед отходом бросил ему пистолет и показал на замерших на снегу товарищей… АААА-а, вон оно че. Они че, все, что ли, там пидарасы…

– Или вдова? – продолжал балагурить Ахмет, скалясь жуткой резиновой улыбочкой.

– Да-а-а…

– Вот видишь, Серег. Никакой, блядь, определенности. «Как у наших у ворот Шарик Бобика ебет», – с чувством продекламировал Старый, и от звуков его голоса пленный вздрагивал, как от затрещин. – «А потом наоборот – Бобик Шарика ебет…» Тьфу, суки. Как земля вас носит, не пойму… Ты все принес?

– Ну да. Волыну, разгрузку, всю хуйню ихнюю.

– Хо-ро-шо… – Старый встал, и пленный судорожно сжался, покосив неустойчиво стоящую задвижку, упал, но не выпустил окровавленные ошметки из рук.

– Ну че ты, бык комолый? Брось каку-то… – с той же жуткой ухмылочкой скомандовал Старый. – Тащит с пола всякую хуйню, Сереж. Как, блядь, дитя малое. Только отвернешься, а он опять где-то письку нашел и сосет. Прям не знаю, че с ним делать.

– Мы че сейчас, куда? – спросил Серега, надеясь поскорее покинуть это воняющее страхом и смертью помещение.

– Ты – никуда. Пока что. А мы с Эдькой прогуляемся. По свежему воздуху. Маш, а ну, одевай-ка снарягу.

Пленный на четвереньках бросился к принесенной Серегой куче. Серега мгновенно поднял волыну и дослал, упирая ствол в покрытую кровавой коростой голову.

– Старый, там винтарь и магазин снаряженный.

И в разгрузке еще.

– А это ничего. Все нормально, Сереж, – отозвался Старый, беспечно поливая угол. – Эдька брат. Эдька по нам шмалять не станет. Не станешь же, Эдь? – не оборачиваясь, Старый поднял руку с кухарем, уляпанным подмерзшей кровью.

– Не-е-ет! Не-е-е-ет! – истошно завизжал пленный, падая и закрываясь окровавленными руками. – Не-е-е-е-ет!

– Ладно, ладно. Никто в тебе, Маш, не сумлевается. Одевайся давай, не заставляй ждать. Сереж, дай-ко ствола.

Повесив на плечо трофейную винтовку, Старый глянул на часы:

– Малость рановато. Ладно, мужики пусть поспят еще. А мы еще чайку покамест хлебнуть успеем, да, Серег?

– Ага, – кивнул Серега, и по его торопливому тону Ахмету стало ясно – все, Серега принял Рыжую полностью, и теперь он не чистый лист, отражающий мир без задней мысли. Теперь он маленький и неопытный, но Человек Власти. Теперь он весь – задняя мысль.

Деревенская история повторилась… Что ж, человеческое вытолкнет меня отовсюду, – грустно улыбнулся про себя Ахмет. – А чего хотел? Сам отказался. Людям надо быть с людьми. А мне… А мне надо быть со своими…

Теперь ему места нет и здесь, теперь и здесь выстрел в спину – вопрос не принципа, а времени. И Сережику насрать, кто из его людей и как отреагирует на исполнение Ахмета – но жить рядом с собой Сережик ему не позволит ни за что. Люди никогда не позволят ходить рядом тому, от кого непонятно чего ждать; люди не любят бояться.