Анастасий был верным другом и неразлучным спутником преп. Максима до самой смерти. [534] До принятия монашества он занимал при дворе константинопольском невысокую [535] должность нотария (писца) при императрице Евдокии, супруге императора Ираклия. [536] Здесь он, вероятно, подружился с преп. Максимом, протоасикритом Ираклия. По смерти Евдокии оба они, вероятно, постриглись в монахи (ок. 613 г.). Затем мы встречаем Анастасия в Африке вместе с преп. Максимом: здесь он был свидетелем блестящего диспута св. отца с Пирром [537] и позорного поведения одного трибуна (притворявшегося православным) — византийского шпиона, выступившего впоследствии на суде с обвинениями против преп. Максима. [538] Вместе со своим учителем он переселился в Рим (ок. 645 г.) и здесь был ревностным поборником православия. [539] В 649 г. он присутствовал (в числе 37 греческих авв) [540] на Латеранском соборе, и не только подписался под осуждением типоса, но и составил против него λίββελον. [541] В Риме же в 653 г. [542] он был схвачен вместе с преп. Максимом и в 655 г. судим [543]и предназначен к ссылке в Перверы, [544] но, по-видимому, предварительно около года был продержан под заключением вместе с преп. Максимом в Визии [545] и, следовательно, был свидетелем его беседы с еп. Феодосием. [546] Во время отведения преп. Максима в Константинополь в 656 г. Анастасий оставался в ссылке, не сопровождал своего учителя, и, вероятно, был переведен в Перверы. [547] Сведения о том, что случилось за это время со св. исповедником, он мог почерпнуть у самого преп. Максима, [548] когда они 6 лет (656–662 гг.) прожили вдвоем в Перверах до последней ссылки в Лазику. В 662 г. Анастасий вместе с преп. Максимом был приведен в Константинополь, здесь подвергся жестокой казни [549] и был сослан в Лазику (теперь Кутаисской губернии), где и умер 22–24 июля 662 г. [550]
Когда написаны Анастасием Монахом Relatio и Tomus alter?
Судя по указаниям, содержащимся в этих документах, [551] надо признать, что они составлены «по живым следам событий» [552] и в том самом году, когда произошли эти события. Так как события, описываемые в Relatio, имели место 18–26 апреля 655 г., а события Tomus alter I–XXXII 24 августа — 18 сентября 656 г., [553] то отсюда написание первого документа надо относить к середине 655 г., а второго — к концу 656 г.
Историческая достоверность обоих документов, после того, что сказано об их происхождении, не может подлежать никакому сомнению. Автор их — непосредственный очевидец событий, написавший свой труд под живым впечатлением тех происшествий, которые он сам наблюдал или о которых узнал от лиц, заслуживающих доверия (например, от преп. Максима). Задача автора не оставляет сомнений в его правдивости, бесстрастие его нисколько не умаляется его благоговейным отношением к своему учителю, ибо оно является только верным отражением обаятельного влияния этой личности. Изложение автора поражает своей документальностью, [554] а по местам обилует замечаниями, вводящими нас в сферу внутренних переживаний славных изгнанников. [555] Неудивительно поэтому, что документы эти всегда и у всех пользовались полным доверием, а на Седьмом Вселенском соборе, наряду с отеческими цитатами, был прочитан и отрывок из Tomus alter XV1I1 и XXVI. [556]
17. ANONIMUS ROMANUS
Так мы называем автора небольшого отрывка, помещенного в Collectanea [557] после писем папы Мартина под не отвечающим содержанию его заголовком: «en ergo quae scripta sunt a beatissimo apostolico ad charissimum suum». Здесь вовсе не содержится письма папы (как думали некоторые ученые), а находится увещевание оказать помощь страдальцу за веру — Мартину, причем заявляется, что он, как и преп. Максим и Анастасий (апокрисиарий), претерпел изгнание ob rectam fidem, [558] а не за политические преступления (Nunquid et isti rebelles sunt?). [559]
Увещание принадлежит римлянину, называющему папу Мартина «sacerdos noster» — своим иерархом, совершившим свое мученическое sacrificium в Константинополе — in ecclesia vestra. Увещание написано после смерти Пирра, 1 июня 654 г. (о ней здесь упоминается), но до смерти папы Мартина — 16 сентября 655 г. Литературная деятельность римлянина-анонима весьма важна для нас: кроме означенного отрывка, составлявшего как бы комментарий к составленному им сборнику, он сохранил нам в своем сборнике переписку папы Мартина с Феодором, спудеем Св. Софии, [560] и составленное этим Феодором описание исповедничества папы Мартина (Commemoratio eorum, quae saeviter — acta sunt in S. Martinum papam), [561] а также и Relatio. Его сборник явился основой для еще более обширного сборника Феодосия Гангрского, составившего (в переводе) Collectanea Анастасия Библиотекаря. Для биографии преп. Максима Romanus Anonymus важен в том отношении, что подтверждает повествования о нем других документов, а также показывает, какой у православных с самого начала страданий св. отца был взгляд на его исповеднический подвиг.
18. <HYPOMNESTICUM; ЕГО ТЕКСТ И ЛИТЕРАТУРНАЯ ОБРАБОТКА>
Hypomnesticum — очень важный по богатству точных дат и других указаний документ. К сожалению, текст его чрезвычайно неисправен: в одном месте [562] мысль автора обрывается, и, конечно, трудно сказать, насколько значителен этот пропуск. В некоторых случаях смысл документа можно уловить только при исправлении текста или введении новой пунктуации. [563] Литературная обработка памятника стоит тоже ниже всякой критики: написан он беспорядочно и бессвязно; конструкция речи необычайно запутана и неуклюжа; [564] там и сям встречаются совершенно не идущие к делу вводные замечания [565] (прерывающие мысль автора), помимо вставок, за которыми можно еще признать сравнительное значение. [566] По местам изложение автора настолько неясно, что приходится только по догадке указывать, кто разумеется под qui III главы [567] или utrosque VII главы; [568] наконец, по местам речь автора становится прямо непонятной. [569] Поэтому извинения автора за литературные дефекты своего труда нужно признать вполне своевременными, а его ссылку на свою indisciplinatio [570] — <вполне> основательной.
Автором Hypomnesticum’a был Феодосий, монах [571] и пресвитер. [572] Анастасий Библиотекарь называет его «гангрским», [573] вероятно, по месту рождения. [574] Монахом он был в Иерусалиме (in sancta Christi nostri civitate), [575] однако, по всей вероятности, долго жил в Константинополе, может быть — в Диомидовском (
Что касается до достоверности сведений, сообщаемых в Hypomnesticum, то она вряд ли может быть оспариваема. Это — документ magnae fidei et auctoritatis. [594] Мы знаем, что Феодосий был или сам очевидцем описываемых событий, [595] или слышал о них от других лиц, которых он называет по имени. [596] Поэтому мы можем смотреть на него как на свидетеля достоверного, тем более что, хотя он писал неважно, однако всегда хотел быть верным истине. [597] Его неприязненное отношение к Византии и константинопольцам [598]и своеобразные эпитеты по отношению к преследователям-монофелитам, [599] конечно, не могут ввести в заблуждение историка. Во всяком случае, труд его весьма важен, особенно по обилию дат — индиктов, из которых одни относятся к «прошедшему кругу» (643–657 гг.), [600] а другие — к «настоящему» (658–672 гг.). [601]
19. <ADVERSUS CONSTANTINOPOLITANUS И TOMUS ALTER ХХХIII. ЗАМЕЧАНИЕ ОБ АВТОРЕ И ДОСТОВЕРНОСТИ ЭТИХ ДОКУМЕНТОВ>
Adversus Constantinopolitanus и Tomus alter ХХХIII дошли до нас только в греческом тексте cod. Seguieranus, и, по-видимому, в исправном виде. [602] Автором их был неизвестный по имени монах, горячий поклонник преп. Максима, хорошо знакомый с его творениями. [603] Хотя у нас нет никаких прямых данных утверждать, что он был непосредственным очевидцем исповеднического подвига преп. Максима, однако, несомненно, что он писал не слишком долго спустя после этого события. При чтении Adversus Constantinopolitanus чувствуется, что его написал современник: так живо говорит в этом документе чувство негодования против неправедных гонителей, так сурово и решительно бросаются в глаза им горькие упреки. [604] Такие упреки уместны только в устах современника и по адресу современников. Они могли возникнуть лишь под влиянием того ужасного впечатления, которое в последние годы царствования Константа было вызвано жестоким преследованием выдающихся поборников православия.
Судя по горьким упрекам византийцам, можно думать, что оба эти документа составлены до Шестого Вселенского собора, ибо тогда и в Византии восторжествовало православие (следовательно, до 680 г.). С другой стороны, нельзя отодвигать времени их составления раньше написания Hypomnesticum, ибо Феодосий Гангрский, который был в курсе дела по всей литературе о преп. Максиме и его учениках, не знал этих документов, и в частности — не знал Tomus alter ХХХIII, [605] почему и счел себя вынужденным написать схолию на письмо Анастасия Апокрисиария (Hypomnesticum) и в начале этой схолии сказать и о казни, совершенной над преп. Максимом (что вовсе не было бы так необходимо при наличности Tomus alter XXXIII). Таким образом, надо признать, что указанные документы написаны между 670 и 680 гг. Отсюда следует, что сообщения их заслуживают полного доверия. Tomus alter XXXIII имеет тем большую ценность, что в нем автор сохранил для нас копию с последнего обвинительного приговора над преп. Максимом и его двумя учениками.
20. <«ИСПОВЕДАНИЕ» ПАТРИАРХА МАКАРИЯ>
«Исповедание» патриарха Макария, [606] поданное им императору Константину Погонату на Шестом Вселенском соборе 680 г., [607] содержит упоминание о соборе против «максимиан» при Ираклии [608] и соборе против преп. Максима при Константе. [609] Автор «исповедания» — ревностный защитник ереси монофелитской; поэтому суждение его о преп. Максиме весьма неблагоприятное. [610] Однако «исповедание», как документ, поданный официально власти, не могло заключать в себе вымышленных сообщений, да они и, по существу, неуместны были в такого рода акте. Поэтому «исповедание», несмотря на свою монофелитскую окраску, сохраняет для нас огромную историческую ценность и является подтверждением тех сообщений о последнем суде над преп. Максимом, которые находим в Tomus alter XXXIII.
<Выводы>
Подводя итоги сказанному, мы должны отметить, что рассмотренный нами отдел (III) является самым богатым по материалу и наиболее ценным по исторической достоверности. Все наши сведения о преп. Максиме должны опираться на вышеприведенные документы, написанные или очевидцами-современниками, или лицами, прекрасно осведомленными о том, о чем они писали. На основе сообщений этих документов должны быть проверяемы сообщения житий и позднейших византийских хронистов. Словом, они должны составлять базу для биографии преп. Максима, тогда как другие источники должны иметь только вспомогательное значение. Важным дополнением к указанным документам, и притом не менее ценным по исторической достоверности, являются письма преп. Максима и его учеников, к рассмотрению которых (по адресатам и в хронологическом порядке) мы теперь и переходим.
IV. <ПИСЬМА>
[611] 21. Письмо преп. Максима к Константину сакелларию [612] (Ер. 24 ad Constantinum sacellarium // PG 91, 608)
ebooksa