Переговорщики переглянулись и уставились на меня.
- Ты кто такой? – медленно, с расстановкой спросил Григорий.
- Дядя, ты что, оглох? – удивился я. – Я тут распинаюсь… Вообще-то я представился уже! И даже сам себе вас представил, раз вы такие невежливые. И вот ты мне снова этот вопрос задаёшь! Из какой тебя пробирки вытащили-то?
- Афанасий! Это что такое? – Григорий не выдержал и уставился на лидера Птичьей Скалы, но тот только головой покачал:
- Гриш, я же тебе сказал… Теперь не со мной надо разговаривать!
- Что, с этим?! – подал голос Большой, указывая на меня.
- Да, с ним! – кивнул Афанасий.
- Это несерьёзно! – заметил Григорий.
- А припереться к соседям с оружием в руках – значит, серьёзно? – я картинно расхохотался. Эх, какой актёрский талант во мне погибает... – Зато общаться с тем, кто ведёт себя так же, как вы – в общем, как придурок – это несерьёзно? Какие вы смешные, девочки!
- Слышь, ты бы за словами следил!.. – обиделся Перец.
- Боже мой! Мне грозит хрен с горы! – я всплеснул руками. – Полный достоинства и благородства!
- Я хоть выгляжу не как мешок с дерьмом! – парировал Перец.
- Не выглядишь, – осмотрев его с головы до пят, согласился я. – Снаружи ты красоту навёл… Однако запах выдаёт! М-м-м!.. Тухлятинка с Острова!..
- Я не понял. У тебя к нам что-то личное? – очень спокойно спросил Григорий.
- К непонятным хренам с горы? Личное? – я отмахнулся. – Вы слишком много о себе думаете, ребятки. Так и будете тут лясы точить? Или всё-таки покажете своё достоинство и благородство в бою?
- Ну понятно… – Григорий кивнул и молча пошёл к своим бойцам.
За ним потянулся Большой. И только Перец ненадолго задержался, ткнув в меня пальцем и грозно предупредив (во всяком случае, он сам считал, что грозно):
- Ещё встретимся, бомжара!
- А ты уверен, что после встречи от своего благородства штаны отстираешь? – засмеялся я.
Если Григорию и Большому было на вид лет тридцать, то Перец, похоже, был ровесником нашего Плутона – так что относиться к нему серьёзно не особо получалось… Мне ведь тоже когда-то было двадцать лет, и я тоже считал себя тогда «ужас каким взрослым и серьёзным». А потом, к своему вящему облегчению, всё-таки понял, что взрослым и серьёзным я не стану никогда.