И затея Мартина Антолинеса, превосходно разбиравшегося в сути дела, удалась блестяще. Пользуясь именем и славой Руя Диаса, он отправил ростовщикам два железных запертых сундука, заполненных камнями и песком, и сказал, что там лежат драгоценности, дарохранительницы и прочее добро из наследства Химены, супруги Руя Диаса. Все это отдавалось в обмен на требуемую сумму с тем условием, что, если деньги не будут возвращены в оговоренный срок, заимодавцы имеют полное право распоряжаться залогом. Антолинес поставил еще одно непременное условие: поскольку донья Химена – ревностная католичка, не говоря уж о ее чисто женской щепетильности, никто из потомков Авраама не имеет права прикасаться к содержимому сундуков, тем паче что во избежание этого замочные скважины будут залиты свинцом. Все это Антолинес изложил самым естественным тоном и, что называется, глазом не моргнув и ни единым мускулом не дрогнув. Ростовщики удалились посовещаться, но уже через мгновение вернулись и сообщили, что согласны. В самом ли деле они поверили Мартину или ничего другого им не оставалось – теперь уже не важно: одиннадцать тысяч унций в монетах, которыми набили длинные мешки, перешли в руки Мартина. И таким вот манером пребывающий в рассеянии народ Израиля помог отряду Руя Диаса выступить в поход.
Галин Барбуэс и Муньо Гарсия появились из-за отрогов, скача рядом, стремя о стремя. Отпустив поводья, они пригибались ко взмыленным шеям своих коней, нещадно шпорили их. Поспешали.
– Появились! – доложили они, когда Руй Диас и Минайя выехали к ним навстречу.
– Далеко?
– Пол-лиги.
Покуда все четверо углублялись в дубовую рощу, разведчики рассказали, что мавританский отряд летит по старой римской дороге во весь опор, выслав шагов на сто вперед двадцать всадников. Остальные следуют за ними, охраняя тяжело нагруженные телеги, запряженные волами, и длинную цепочку женщин и детей – этих тоже душ двадцать.
– Мужчин среди пленных, что ли, нет?
– Ни одного, – ответил Барбуэс.
Руй Диас кивнул, ибо другого и не ждал. Мурабиты придерживались обыкновения убивать всех пленных мужского пола, начиная с мальчиков, определяя возраст по тому, есть ли уже волосы на лобке. К этому действенному способу отбора стали прибегать и христиане.
– Тяжеловооруженных видели? Много?
– Мы насчитали девятерых всадников в шлемах, кольчугах, с копьями и щитами… Ехали впереди. У прочих – мечи и луки со стрелами, на головах – тюрбаны.
– Дозорные?
– Трое. Но они едут так, чтобы отряд не терял их из виду. Держатся не дальше пятидесяти шагов.
– Больно уж они беспечны, – с подозрением заметил Минайя.
– Думают, что проход к Корвере вполне безопасен. И уверены, что разведчики, которых мы вчера там накрыли, в случае чего, оповестят их. И еще понятно, что они очень спешат.
Доехали до края лощины, где собрались готовые к бою воины. Зрелище радовало глаз. Они ждали, присев в тени или проверяя, туго ли затянуты подпруги. Шлемы, оружие и щиты пока лежали на земле или были приторочены к седлам, но все бойцы уже надели кольчуги или кожаные доспехи, и на вершине каждого древка блестел треугольный флажок. Всего, вместе с монашком, усердно насаливавшим тетиву своего арбалета, и с самим командиром отряда, здесь было тридцать два человека.
Руй Диас доехал до прогалины, остановил коня рядом со своими дружинниками и спешился. Стихли разговоры, все взоры обратились к нему в безмолвном ожидании. Юные воины, никогда прежде не бывавшие в бою, краем глаза посматривали на ветеранов, чтобы понять, как вести себя в эти минуты. Что говорить и когда молчать. Руй Диас в немногих словах, сжато и ясно, описал мавританское войско и план атаки.
– Нападем с двух сторон… Десять бойцов под командой Минайи займутся обозом, пленными и охраной. Другую часть поведу я сам, ударим по основным силам. Педро Бермудес возденет знамя, по бокам от него будут Диего Ордоньес и я… Поскачем плотно, стремя в стремя, не будет места ни для перестроений, ни для одиночного боя. Атака будет одна. Прямо в лоб, стремительно, сомкнутым строем, как я сказал, чтобы одним видом своим сразу же внести замешательство в их ряды. Понятно?
По рядам пробежал шумок, означавший согласие. Руй Диас поднял голову и, сощурившись, взглянул на солнце, поднявшееся в зенит. Стало сильно припекать, и он почувствовал, как под кольчугой и поддоспешником взмокла от пота полотняная рубашка.
– Все лишнее – оставить здесь, – продолжал он. – Включая воду. И еще раз напоминаю: под страхом смерти запрещаю собирать добычу или обшаривать поверженного врага, пока идет бой.