– Разговоры на потом, – усмехается альфа в ответ и прикасается ладонью к его лицу. Яли склоняет голову, следуя прикосновению и желая ощутить мимолетную ласку подольше. Запомнить мягкость рук. Ему почему-то кажется, что их «маленькая сказка» скоро кончится, и ее финал будет далеко не счастливым.
Но Фран отгоняет тучные мысли одним лишь поцелуем. Мягким, ненавязчивым. Яли на секунду теряет самообладание, а в следующую альфа подхватывает его под ягодицы, разворачивает и усаживает на кухонный стол, продолжая при этом целовать. Яли улавливает его желание по запаху: усилившемуся, заигравшему острыми нотками. Он обвивает шею альфы руками, прижимая ближе, удерживая. И только приглушенные капли воды с крана напоминают ему, что он дома и надо бы осторожничать.
– Скоро вернется Айрон, – шепчет он, но Фран игнорирует и перебирается на излюбленную шею. – Нет, стоп-стоп, только не оставляй опять засосов, я в прошлый раз еле выпутался, – быстро тараторит он, вмиг остужаясь, и отпихивает альфу от себя. Но тот все равно умудряется укусить, тут же расцеловывая кожу.
– Я хочу, чтобы ты принадлежал только мне, – в ответ сквозь зубы.
– Это невозможно, ты же знаешь, – Яли кривится, как что кислое проглотил. – Давай сегодня я скажу нашим, что еду навестить папу, его же только выписали. А ты… придумай что-то, на работу типа уйди, или к новому другу на день рождения, – предлагает он, заглядывая Франу в глаза. Перемещает ладони на его лицо, гладит и добавляет, наклоняясь ближе: – Я тоже тебя хочу.
После этих слов, Фран как с цепи срывается. Целует с напором, а руками недвузначно сжимает ягодицы. Оттягивает резинку домашних штанов вместе с бельем, пробирается к расселине, а Яли прогибается, неровно выдыхая ему в губы. И только стук входной двери и шаги в гостиной заставляют молниеносно оторваться друг от друга.
Яли поправляет одежду, завязывает обратно фартук, оттягивает свитер вниз. И к недомытой посуде. Включает воду, надеясь, что щеки перестанут гореть до того, как сюда заглянет Айрон или Элайзер.
Он косит взглядом в сторону, где Фран открывает дверь на балкон с телефоном в руках. Притворяется, что ему кто-то звонит. Или правда звонит, но Яли не слышал за стуком сердца в ушах вибрации звонка.
– А где папа? – на кухню заходит Айрон, подходя ближе, а Яли молит всех Богов, чтобы тот не услышал на нем запах своего отца.
– Не знаю, – как можно непринужденнее произносит Яли, пытаясь при этом припевать. А в руках уже минут пять одна и та же чашка – он скоро в ней дыру протрет. Сам он вслушивается в голос Франа на балконе: кажется, тот и правда с кем-то говорит.
–…Сейчас? Хорошо. Я приеду, – Франкард выходит, закрывая за собой стеклянную дверь. Альфа оглядывается, задерживая взгляд на Яли. Кивает. – Мне нужно забрать документы, буду поздно, – и уходит.
Айрон начинает что-то рассказывать, усевшись за стол со скомканной скатертью. Яли только сейчас замечает эту деталь, поспешно расправляя ткань мокрыми руками, от чего та липнет к пальцам. Он упорно слышит только шорох в гостиной, а после – хлопок двери. Слова Айрона остаются неуслышанными.
– Не люблю этот стол, – кивает Айрон после долгой паузы. – Он напоминает мне о кое-каком событии.
– Да? – отыгрывает удивление Яли, внутренне сжавшись: о чем это? – Впрочем, знаешь, нам нужно поговорить. Серьезно поговорить, – уточняет он, закручивая кран и поворачиваясь. Айрон выжидающе на него смотрит. – Мне надоело притворяться, что я не в курсе. Я знаю про Элайзера и Рида, твой папа сам мне рассказал после того, как я застал их.
Айрон размеренно кивает, будто это и ожидал услышать:
– Рано или поздно ты бы узнал, – и выглядит при этом так безэмоционально, что Яли догадывается: Айрону больно. Муж всегда так делает, когда речь идет о чем-то, что причинило ему вред в прошлом. – Ну, если, конечно, он сказал тебе правдивую версию. Он лжет чаще, чем вдыхает воздух, – Айрон кривится, а Яли впервые видит такое отвращение на его лице. – Что? Удивлен? Да, я не могу его терпеть. Приходится. К сожалению, он мой папа. Но я надеюсь, что его ген слабоумия не передался ни мне, ни Оливеру. Мне кажется, этот ребенок родится с дефектами. А у Оливера проблема с сердцем, ему делали пересадку, знал? Все из-за него. И думаешь, этот после угомонился, признал свою вину? Ага, конечно, – Айрон раздраженно сжимает руку в кулак, будто собираясь ударить ею по столу, но передумывая. – Он продолжает разрушать наши жизни.
Яли молчит, попросту не зная, что на это сказать. Муж редко с ним откровенничает. Тем более, настолько. Видно, что ему неудобно это рассказывать и местами стыдно. Но Айрон не останавливается.
– Мне было лет семь, когда папа познакомил нас со старшим братом. Я радовался, что у меня появился еще один брат. Он был добрым и приносил нам с Оливером подарки. Часто гостил у нас. Тогда ни я, ни отец, не догадывались. Отец даже пытался относиться к нему, как к нам, принять в семью, как приемного сына. Пхах, – Айрон запинается, подносит руку к лицу, дергано потирая лоб и жмурясь. – Черт. Это сложнее, чем я думал… Но раз ты мой супруг, то должен знать все. Надо было сразу тебе рассказать, – альфа убирает руку от лица и снова зажимает в кулак. Яли садится на соседний стул и внимательно смотрит. Но не в глаза, а на красный след от трения на лбу, после – на золотистые волосы. – В двенадцать… Нет, в тринадцать, да, это было тогда. Зима, помню… не важно. Я прихожу домой со школы раньше, намного раньше, и слышу на кухне какие-то звуки. Не помню, о чем я думал, но взял и, это, заглянул, дурак… а там, папа и Рид. Прямо на этом столе. Голые… ну ты понял, что. Они меня не видели, но я после этого не мог есть за столом со всеми. Постоянно вспоминал, – альфа останавливается, а взгляд его делается стеклянным. Наверняка, снова вспомнил ярко отпечатавшуюся в памяти сцену греховного соития.
– Тогда меня поддержал отец. Он стал уделять мне больше времени, брать с собой на работу, покупал мне все, что я хотел. Поэтому я безмерно его уважаю. Он для меня лучший человек в мире. Когда больно ему, он не вымещает злобу на других, а скрывает состояние, продолжая притворяться, будто бы все нормально. Отец очень сильный. Мне кажется, в душе он глубоко несчастен. И все из-за этого… не могу иногда называть это мерзкое существо папой. Я искренне его ненавижу. Из-за него я… по этой, по кривой вниз. Я был мелким и хотел найти оправдание папиным действиям. Влез в круг инакомыслящих, вбил себе в голову, что папа просто против строгости Системы и таким образом выражает протест, но теперь я понимаю, что он падший, а не инакомыслящий. Он винит всех и вся, а не видит, что виновник – он сам. А я, я теперь погряз в дерьме, и уже все, не выбраться.
Молчание. Айрон резковато встает, ножки стула скребут по полу. Альфа отходит, включает воду. Набирает чайник, делая вид, что только что рассказал простое воспоминание о детстве, а не то, от чего можно сойти с ума.