И что теперь делать?
Он так обрадовался, что будет жить в нормальной семье. Однако, нужно было бы еще сразу понять, что это внезапное везение с подвохом. Яли не хочет видеть Франа. И жить с ним в одном доме, пусть пересекаясь только по вечерам — тоже.
Но с другой стороны, где найти более подходящего партнера, чем Айрон? Любой другой альфа его уровня бы не взглянул на него из-за низкой репутации семьи, пусть и личная репутация Яли — шестьдесят восемь баллов из ста. Айрону же все равно на показатели. И еще альфа спокойно относится к его желанию разукрасить мир — а это дорогого стоит.
— Сваливаешь? — сиплый голос папы. Тот стоит в дверном проеме, еле помещаясь там из-за давно поплывшей фигуры. — Наконец-то. Ну-с, я думал, ты вечно будешь сидеть у меня на шее.
— Напомнить, кто из нас двоих работал и приносил деньги, а? — без особого выражения бросает в ответ на колкость Яли. Окидывает папу взглядом и закатывает глаза.
— Ну-с, это твоя обязанность. Я вырастил тебя.
— О да-а, как же без этого, — искривляет тон Яли, и тут же прикусывает язык, надеясь избежать нового скандала.
Однако, что он, что папа — оба со взрывным характером. Перекричать друг друга им обычно не удается и перепалки звучат до тех пор, пока сосед сверху не приходит и не грозит вызвать правоохранительные органы.
— Ну-с? И кому выпала «честь» терпеть твой нрав? С репутацией тридцать? Не выше, — папа, как обычно, принижает его возможности.
— Что, не веришь, что твой сын может быть счастлив? — хмыкает Яли. «Я тоже не верю», — хочется добавить.
Он оглядывается на дорожную сумку, в которую собирался складывать вещь. Теперь не понадобится. Опять ходить на свидания, опять притворяться, чтобы понравиться хоть кому-то. Яли и правда не верит, что может быть счастлив. Долгое время так точно.
Когда он встретил Франа, верилось и в любовь, и в искренность человека. Он думал, что наконец вырвется из пекла, по ошибке названного «родной дом». Будет с альфой, который любит его и заботится о нем.
Однако же, у судьбы запас злых шуток — ого-го, — хватить ему на всю жизнь подкидывать.
— Ну-с?
— Прекрати «нускать», бесит, — Яли без особого энтузиазма складывает новую кофту в шкаф, вытаскивая домашнюю, сшитую самостоятельно — с разноцветными цветочками.
Даже вид растений на подоконнике не утихомиривает. Он так зол на всех и вся, на себя в том числе, что готов хоть сейчас перегрызть кому-либо глотку. Желательно, Франу. Ибо, чтобы перегрызть толстую шею папы, придется о-очень постараться.
— Так и знал, что ты никого не нашел, — начинает свою песенку «дорогой папочка». — Ты такой же неудачник, как твой отец. А если начнешь шляться, как он, то я не удивлюсь. Ну-у-с, и перекрась волосы, поймают — попадет мне, а не тебе. Ты вообще обо мне не думаешь, эгоист, как твой брат. Если из-за тебя меня переведут на третий уровень…
— Заткнись уже, а, иди телеку рассказывай свои нравоучения, если он выдержит и не задымится, — огрызается Яли. — Моя личная жизнь — мое личное дело. Не строй из себя примерного папашу, интересующегося делами сына. Ты им никогда не был. А теперь выйди. Там твой сериал начинается. Пять минут одиннадцатого.
Папа смотрит на часы, переменяется в лице, скорчив грозную мину, будто это Яли виноват в том, что тот пропустил начало новой серии. Родитель покидает комнату и его тяжелые шаги слышны в гостиной. Без него дышать проще. Яли падает на кровать, случайно ударяясь локтем о стену — перестарался. Скрип, боль в локте. Яли продолжает лежать лицом в подушку. Мышцы ноют, кости крутит. Он устал. Выжат на максимум. Лишь урчание живота — а есть-то хочется — напоминает о том, что он все еще жив.
Звонок телефона. Вибрация. Ту, ту-у, ту, ту-у. Приходится вставать, нехотя нажимая на «принять вызов».