Смертельная скачка

— Можем мы растопить печь? У нас осталось четыре спички, есть картонные коробки, стол, стулья, если мы сумеем разбить их.

Мы стояли друг против друга и топали ногами. Лампа печально светила в силу одной свечи.

— Но нет топора, — вздохнул Миккель. Лампа потухла.

— Простите, — сказал Миккель.

— Ничего.

Мы продолжали прыгать в полной темноте. Забавная, наверно, была картина, если бы холод не подавлял чувство юмора. Но кровь снова зашевелилась в жилах, и через полчаса мы уже так согрелись, что могли позволить себе немножко отдохнуть.

— Сейчас я найду одеяло, — пообещал Миккель и нашел. — Мы сможем оба завернуться в него?

— Должны.

На нас обоих были теплые пальто, и Миккель, когда вспомнил, куда положил, нашел шапку и перчатки, такие же теплые, как и у меня. Он поставил брезентовую раскладушку, и мы, завернувшись, будто в кокон, в одно одеяло, сидели, тесно прижавшись другу к другу, сберегая тепло. В темноте было трудно понять, о чем он думает, но время от времени по телу еще пробегала судорога, и мальчик вздрагивал.

— Я вчера уже отвез остальную постель в дом Берит. На санках.

— Жаль.

Это слово будто включило его мысли.

— Вы думаете, Арне разбился насмерть?

— Не знаю, — ответил я, но полагал, что разбился.

— Что мне будет за то, что я убил человека?

— Ничего. Вы только расскажите все, как мне. И никто даже не упрекнет вас.

— Вы уверены?

— Да.

— Я такой же негодяй, как всякий, кто убивает, — сказал он, но в этот раз в голосе не было истерии. Только взрослое признание своей вины и отчаяние. Я размышлял о том, возможно ли для мальчика его возраста за одну ночь постареть на десять лет. Ему стало бы легче, если бы он смог.

— Расскажите мне о Бобе Шермане, — попросил я и почувствовал, как он вздрогнул при этом имени.