Они медленно двинулись дальше, скрываясь за высокой изгородью, добравшись до того места, где дорожка выводила к парковке.
Оставаясь под прикрытием деревьев, они подобрались ближе к дому. Окно на первом этаже было широко распахнуто. Теперь они ясно разбирали слова.
— Но ты должен прийти, Майкл… ты должен…
— Я ничего не должен! Не надо рассчитывать, что я явлюсь с гвоздичкой в зубах и парой свечек, чтобы смотреть, как ты продаешься самому богатому покупателю.
— Все совсем не так. Ты несправедлив. Он небезразличен мне, я хочу о нем заботиться… На самом деле. Что я могу с этим сделать? Он ведь столько лет помогал нам.
— Никогда еще не слышал такой сентиментальной ерунды! Мне от этого блевать хочется. Ты же просто втираешь ему очки.
— Это неправда! Он все понимает… Я не притворяюсь. Я стану ему хорошей женой…
— Боже! Связаться с чертовым инвалидом в твоем-то возрасте!..
— Тебе этого не понять! Ты думаешь только о своей работе! А на все прочее тебе плевать! Пока ты рисуешь, весь остальной мир может провалиться в тартарары! Но я-то не такая! У меня нет никаких особых талантов. Я ничему не училась. У меня нет денег — у меня даже дома не было бы, если бы не Генри. Ради бога, Майкл, что плохого в том, что я хочу уверенности…
— У нас есть уверенность. Он никогда нам не откажет. Он так тебя обожает, что продолжал бы снабжать нас деньгами, даже если бы ты не согласилась за него выйти.
— Но я не хочу оставаться в этом мрачном и сыром месте. Я ненавижу его.
— Ну конечно, ты продалась недешево. Тай-хауз и пять тысяч акров. Хотя мне непонятно, почему бы тебе было не выйти на улицу и не стать профессионалкой. — Послышался звук удара. Майкл Лэйси вскрикнул:
— Чертова сука! — Кэтрин крикнула что-то в ответ. Барнеби потянул сержанта за заросли лиственниц. Через несколько секунд мимо них промчалась Кэтрин Лэйси с искаженным лицом, издавая короткие всхлипывающие звуки, и исчезла в стороне Черч-лейн. Дверь коттеджа хлопнула, и на крыльце появился Майкл с выражением некоторого недоумения на лице. Потом он повернулся и зашагал к лесу за домом, яростно пнув попавшуюся на дороге ветку.
Когда он скрылся, Барнеби подошел к дому, открыл дверь и зашел в дом. Трой, скрывая удивление, последовал за ним. «Если бы я предложил такое, — подумал он, — мне бы прочитали нотацию».
Они стояли в прихожей, промозглая сырость пробирала до костей. Казалось совершенно естественным, что эти стены являлись свидетелями горьких слов, слез и горя. Барнеби казалось, что, если сюда ненароком проникло бы счастье, у него не было бы никаких шансов, и оно, подобно жимолости у крыльца, постепенно задохнулось бы под натиском сил отчаяния. Он направился в кухню. Ничего приятного не оказалось и здесь. Мебель и бытовая техника были дешевыми и изрядно потрепанными. По холодному и неровному полу было разбросано несколько ковриков. На столе стояла наполовину опорожненная банка спагетти рядом с обгрызанной горбушкой хлеба, чайником, чашкой и полупустой бутылкой скисшего молока. Повсюду кружили мухи.
В соседней с кухней комнате, окно которой выходило на фасад, валялся набитый соломой матрас, стоял столик, четыре стула, полки с книгами, небольшой двухместный диванчик и телефон. Другая комната на первом этаже оказалась заперта.
— Здесь он рисовал, когда мы приходили в прошлый раз?
— Да. — Барнеби еще раз подергал дверь, потом оставил ее в покое и отошел. — Ладно, тут мы без ордера ничего не сделаем. Мы и так порядком нарушили инструкции.
«Еще как», — подумал Трой, следуя за начальником по деревянной лестнице наверх. Он вообще не понимал, зачем они пошли в дом. Разве единственное, что им может быть нужно в коттедже, — это не выяснить алиби Майкла на этот день?
— Чем больше нам известно о подозреваемом, сержант, тем больше карт у нас на руках. К этому относится и среда его обитания.
ebooksa