Любава

— Вы домой идите, а вечерняя служба будет, — улыбнулся ей Илия.

Убедившись, что в часовне все нормально, он проверил, как идут дела у строителей. Там тоже пришлось отбиваться от окруживших его хмурых мужиков.

— Нет, ты, батюшка, говори давай, кто тебе нервы-то портит? — горячился Александр Николаевич. — То ты с фингалом появляешься, теперь вон и вовсе седой. Говори, кто, мы этого гада уму-разуму поучим!

Мужики согласно загудели, засучивая рукава.

— Ты не думай, мы с ним по-свойски разберемся, — прогудел Вованыч. — Боле тебя тревожить не станет. А то вздумал тоже — батюшке нашему нервы трепать!

Насилу Илия от них вырвался, снова списав все на переживания по поводу Петровича, мысленно поблагодарив баб Маню за такую шикарную подсказку. Ну не рассказывать же им, что к нему Любава явилась?

Проведав Зоську, мужчина понял, что у него еще есть пара часов, чтобы успеть вздремнуть перед службой. Спать хотелось невероятно. Предвкушая предстоящий отдых, Илия поспешил домой.

Войдя в дом, он замер столбом. На полу явственно виднелись подсохшие грязные следы босых детских ног. Разлитой воды видно не было, зато на трубе возле печи висела мокрая тряпка, с которой изредка срывались капли, образовав на полу мокрое пятно. Пустая бадья стояла на своем законном месте, ковшик лежал в ней. Окно было раскрыто, а лавка под ним блестела от влаги после прошедшего недавно дождя. На столе стояла кринка с молоком, вернее, его остатками, и тарелка из-под вчерашней картошки с мясом, а рядом лежали две конфеты.

Илия тяжело опустился на стоящую возле стола деревянную табуретку. Дрожащие ноги не держали. Мозг старательно искал рациональное объяснение происходящему. Залез в окно ребенок? Но в деревне нет ни одного ребенка! Просто нет! В голову приходило только одно объяснение — Любава. Но как?

Оставив загадки на потом, уже буквально валясь с ног от усталости, он добрел до своей кровати и свалился на нее снопом, тут же отключившись, чтобы через два часа подняться на вечернюю службу.

На следующий день, после очередной бессонной ночи, отслужив молебен за здравие, он, не тратя время на переодевания, снова помчался в больницу. Узнав, что Петрович в стабильном состоянии, но в реанимации, и к нему пока еще нельзя, Илия, докупив медикаментов и напомнив врачу, что завтра приедет сам, отправился в местное отделение ЗАГСа. Там выяснилось, что последним ребенком, родившимся в Ивантеевке, была та самая девочка-инвалид. Больше детей в Ивантеевке не рождалось.

Обратившись в паспортный стол, он получил тот же ответ — Ивантеевка не видела детей много лет. Там же он обнаружил, что население деревеньки по бумагам несколько больше — про умерших в последние пару лет стариков здесь не знали, и они до сих пор числились, как живущие. Пообещав привезти необходимые документы, Илия в глубокой задумчивости отправился домой.

Глава 16.3

Подъезжая к дому Петровича, он увидел стоящий возле калитки внедорожник, а чуть в стороне, на удобной лужайке расположилась большая машина, и вокруг нее толпятся рабочие и кое-кто из стариков. Присмотревшись, Илия удивился: автолавка приехала? К ним? Вот так чудо!

Припарковавшись за внедорожником, Илия выбрался из машины. Из дома тут же выскочила баб Маня, а следом за ней вышла Анна Протасова. Улыбнувшись, Илия пошел им навстречу.

— Ох, милок! Как дед-то? Видал ты его? А к нам Анечка приехала, и лавку вон привезла! Видал ты? — затараторила она, цепляясь за его руку и заглядывая ему в лицо снизу вверх, буквально тащила его в дом. — И гостинцев стока привезла! И всем гостинцы-то! А я ей говорю — дед-то наш в больнице, а она уж ехать хотела, тебя тока ждала… Как дед-то?

— Нормально, привет передавал, все хорошо, баб Мань! И автолавка — это здорово! И Анну я рад видеть, — подходя к порогу и с улыбкой глядя на гостью, ответил Илия.

— И я рада видеть побитого жизнью джентльмена, — улыбнулась Анна, и, подойдя ближе, протянула ему руку для пожатия. — Я смотрю, неделя была продуктивной у всех. Новостей море. Кто первым будет делиться?

При слове «делиться» перед глазами Илии встали конфеты, лежащие на столе, и он чуть побледнел. Это не укрылось от внимательного взгляда Анны. Брови ее чуть сдвинулись, взгляд стал вопросительным. Илия чуть качнул головой, глазами показав на старушку, рассказывавшую Анне, как она испугалась за деда, и, если бы не Илюшенька… Веки Анны чуть дрогнули в знак согласия.

— Ну что же вы встали-то? Пойдем, пойдем чай пить! Да ты и голодный небось! Пойдем, щец щавелевых сварила, тебя ждала, — тянула Илию за руку баб Маня. — Пошли! Анечка, ну хоть ты ему скажи! — воззвала она к Анне за помощью. — Совсем ведь не ест ничего. Ты гляди, похудел-то как! И утром не позавтракав ведь умчалси, и сейчас до вечера ничего есть не станет, да и вечером поест ли? — старушка осуждающе покачала головой. — А щи-то какие хорошие, с молодого щавелька, с крапивкой да яичком свеженьким!