— Я не могу, Херб…
Фейгенбаум повернулся ко мне:
— Кто эти мерзавцы?
Я пожал плечами:
— Без понятия!
Он вздохнул:
— Зато я, кажется, догадываюсь. — Он ослабил узел галстука. — Вы Ливайн? Сыщик?
— Вы не ошиблись.
Фейгенбаум поразмышлял еще несколько секунд:
— Эли, так вы собираетесь выходить в эфир?
У Сэвиджа дрожали руки. Совершенно подавленный, он сидел перед микрофоном в красно-белом шутовском одеянии.
— Я не могу, Херб, — повторял он, — не могу. Ливайн, мы проиграли.
— Еще неизвестно.
Полицейские стояли за дверью с револьверами наготове. Двое бандитов валялись у их ног. Вдруг полицейские повернулись влево и начали раскрывать и закрывать рты, как рыбы за стеклом аквариума. Что они кричали, нам не было слышно. И не было видно, кому они кричат.
Оставалась одна минута.
Фейгенбаум уже рвал и метал:
— Вы будете выступать или нет?
Сэвидж в отчаянии отрицательно тряс головой.
И все же его отчаяние было ничто в сравнении с чувствами, которые испытывал маленький человечек за стеклянной дверью, о чем-то умоляющий полицейских. До десяти оставалось сорок пять секунд. Вы угадали, это был Ли Фактор с большой коробкой в руках.
— Делайте вид, что готовитесь произнести речь, — почему-то шепотом сказал я Сэвиджу. Понятное дело, я тоже малость переволновался.