Вход для посторонних

22
18
20
22
24
26
28
30

— А соседи? Что соседи скажут? Они же орут как будто их режут.

— Никто их не режет. Так, немного покалывают…

— О нас дурная слава пойдёт. Ты этого хочешь?

— Они же о своей репутации не беспокоятся, почему мы должны…

— У них репутация уже есть. Им терять нечего, а для нас даже крошечное пятнышко может стать несмываемым пятном.

— Ну пошли, будем разбираться.

На лужайке, перед особняком, в странных позах застыли пять мужских фигур.

Один из них лежал широко раскинув руки и орал благим матом выпучив блестящие в темноте глаза. Рядом с ним сидел, жалобно подвывая второй и кажется плакал. Третий, вывернувшись штопором, цеплялся за ограду и без остановки повторял: «Отпустите меня! Отпустите!»

Двое других, сцепившись руками, стояли на коленях и, глядя друг другу в глаза, просто орали без слов. Один густым басом, второй фальцетом. Получалось даже красиво, но очень громко.

Где-то хлопнула дверь. Залаяли собаки.

— Ну вот, — всплеснула руками Алька, — теперь разговоров не оберёшься.

Катания мигнула дымкой магии и воцарилась тишина.

— С соседями сама разбираться будешь, — буркнула Алька и пошла разбираться с нарушителями спокойствия.

Собственно говоря, разбираться особо было нечего. Алька узнала незваных гостей.

— Всё ни как ваша мадам успокоится не может? — обратилась она к ближайшей паре.

Те только глазами хлопали. Даже кричать не пытались.

— Жадность — это порок, глупость — беда, а жадность с глупостью — это уже диагноз. Вы когда свою хозяйку увидите, постарайтесь ей это объяснить. И ещё передайте, что в следующий раз она так просто не отделается.

— Лично я считаю, что её заведению место за городской чертой, — высказала своё мнение Катания, — думаю, что со мной многие согласятся.

— Вот, вот. И общественное мнение передайте. Ей бы сидеть ниже травы и молчать в тряпочку, а она, по своему скудоумию, на неприятности нарывается.

— Так я их отпускаю?