— Остатники? А кто это такие?
— Ну Вы же слышали, что они кричали. Насладитесь остатком вашей жизни! Они считают, что беду остановить нельзя и в оставшееся время нужно получить как можно больше удовольствия. С тех пор, как стало известно о сжатии Сферы, их с каждым днем становится все больше и больше. Их никто не трогает — сейчас не до них.
— Да может, они того… правы? — осторожно поинтересовался Васюта.
— Да Вы что! — Линн даже остановился. — Ведь речь идет о судьбе всей планеты! Все честные и сознательные граждане каждый вечер собираются на площади — там решается наша судьба. А эти… Линн покосился на оставшийся позади перекресток. — Никакого чувства ответственности! Однако мы с Вами загулялись. Уже смеркается. Нам пора на площадь. Вы ведь пойдете со мной?
— Конечно, конечно, — поспешно согласился Васюта, которому вовсе не улыбалось, чтобы его причислили к безответственным остатникам.
Через несколько минут они оказались на площади. Тхорн был уже на месте и подкручивал свой телескоп.
— Ну как, освоились? — приветствовал он Васюту. — Я уточнил свои расчеты. Сегодня ошибки быть не может. Я не учел облическое движение. Сегодня они должны двигаться вправо и вверх — под углом 45 градусов.
Линн недоверчиво хмыкнул. Васюта промолчал. Площадь между тем заполнилась народом, многие, как и вчера, расположились на ступенях. Васюта взглянул на датчик давления. Столбик ртути застыл на отметке 98.
Церемония выхода правителя повторилась в точности так же, как и вчера — с тем исключением, что, сколько Васюта ни приглядывался, шапки он не увидел. «Показалось», — окончательно решил он. Быстро сгущались сумерки. На площади смолкли последние разговоры, наступила тишина. Все смотрели на небо. И вот в вышине, на темнеющем небе, загорелись три расположенных треугольником зеленоватых огня.
— Вправо и вверх, вправо и вверх, — бормотал Тхорн, прильнув к окуляру телескопа.
На площади возник неясный шум. Можно было различить отдельные возгласы:
— Вправо…
— Да, да, вправо…
Но тут нижние ряды, как по команде, принялись скандировать: — Вправо и вверх! Вправо и вверх! Вправо и вверх!
Разноголосые выкрики потонули в этом хоре, и вскоре уже вся толпа дружно, словно повинуясь невидимому дирижеру, выкрикивала:
— Вправо и вверх! Вправо и вверх! Васюта, не отрывавший взгляда от огней, увидел, как они, сохраняя форму треугольника, поползли вправо и вверх. Тхорн выпрямился и повернулся к Линну, явно намереваясь сказать что-то весьма язвительное. Но тут раздался уже знакомый Васюте хлопок и огни погасли. Ртуть в датчике подскочила на отметку 99.
На Тхорна было жалко смотреть — он походил на побитую собаку. Бестолково размахивая руками, он суетился подле своего телескопа.
Линн молча поднялся, подхватил свой плащ и направился к дому.
Васюта едва поспевал за ним. Ужин прошел в молчании. Буркнув что-то, по-видимому, должное означать «Спокойной ночи», Линн завалился на свой топчан. Васюта тоже лег, но ему не спал ось. Снова и снова он перебирал в уме то, что происходило вчера и сегодня на площади. Все-таки странно это. Почему, если определить направление движения огней, Сфера перестанет сжиматься? Ну, ладно. Пускай. Предположим. Но почему они сорок дней подряд его определить не могут? Что же здесь сложного? И что же этот их знаменитый гений — Лаланд, кажется? Объем Сферы он определил, а куда три огонька движутся — это он определить не может?
Что-то тут не так… Вот и Линн говорил; А что он еще говорил? Не могут же все сразу ошибаться… Не могут? Или могут? И ведь не сразу… Да, да — не сразу, вот в чем дело. Начали выкрикивать до того, как огни двинулись… Значит, еще до того, как они увидели, они знали, как надо видеть. А другие? Те, которые не знали, как надо видеть?
ebooksa