— Так ведь служба, — развел руками Лагутин.
Слушавшая этот разговор Варя посоветовала:
— А ты, деда, чем лазаря петь, вспомни, о чем Зелинский давеча говорил, когда к нему из Рыбинска этот бородатый вернулся. Вы меня еще на улицу выгнали.
— Кыш, Варька, ужо будет тебе! — не сдержал злобы Буркин.
— Варю пальцем тронешь — под землей найду! — пообещал Лагутин.
Хозяин сделал постное лицо:
— Да разве ж мы звери какие.
В окно ударил свет фонарей — к дому подъехал грузовик. Больше нельзя было терять ни минуты.
— Не хочешь, Буркин, говорить, собирайся!
Старик, как подхлестнутый, вскочил с лавки, поддернул штаны:
— Вспомнил, гражданин начальник! Бородатый Зелинскому передал, что штаб у них в Коммерческом училище будет, ругал шибко какого-то латыша, который станет вокзал брать. Не верю, сказал, выкрестам, все равно продадут. Больше я, ей-богу, ничего не слышал. Начали они говорить, что в Рыбинск ихний самый главный приехал, Борис Викторович, но тут Зелинский меня прогнал.
В уездной Чека уже знали: один из организаторов мятежа в Ярославле — бывший военный министр Временного правительства Савинков. «Неужели к нам пожаловал?» — подумал Лагутин.
Прежде чем сесть в кабину, начальник особого отряда подозвал Варю:
— Крепко ты нам помогла. Увижу Игната — обязательно расскажу, какая ты храбрая. Узнает — на городских и смотреть не будет.
— Только бы жив остался, — смутилась девушка.
Рассекая фарами темноту, «форд» с чекистами спешил к Рыбинску, где вот-вот должен был вспыхнуть мятеж.
Но этот мятеж, еще не начавшись, был уже обречен…
4. Разгром
Как же получилось, что рыбинская организация «Союза защиты Родины и свободы» в четыреста человек была разгромлена в считанные часы?
Грузовик с чекистами подъехал к зданию биржи, заскрежетал тормозами. Лагутин выскочил из кабины, махнул водителю, чтобы ехал дальше, сам вбежал на третий этаж, где заседал Военный штаб города.