Это было классическое помещение для таких видов построек: высокий, уходящий вверх потолок, справа и слева шли ряды колонн, за которым тоже было пространство. В самом зале рядами шли длинные деревянные скамьи, заканчивающиеся перед большим столом, на котором лежал золотой чан и несколько кубков из того же материала.
Нет… одной сигаретой здесь не отделаешься, потому за первой тут же пошла вторая, а потом и третья, на которой мне хоть как-то удалось взять себя под контроль. Этот… храм действовал на меня скорее разрушительно. Точнее, не на меня, на мою память, на мои воспоминания, которые я давно похоронил. Сейчас этот знакомый зал буквально раскапывал трупы, которым в этом мире давно уже не место.
Только здесь оказался, а уже пропитался ненавистью.
— Дьявол… — пробормотал я, отбросив третью и закурив четвёртую. — Я уже ненавижу это место… А ты, Эйко?
— Ауаия! — был мне радостный ответ ребёнка на руках, который всё тянул и тянул ко мне ручки в своём комбенизончике. Всё-таки уже далеко не лето на улице. Но удивительно то, что здесь было тепло.
Слишком тепло.
— Не согласна со мной? Ну, сейчас тебя осветят хорошенько, и посмотрим, как ты заугукаешь.
— Ауяау!
— Ой ты радость-то какая. Ну смейся, смейся, пока можешь. Потом же плакать будешь.
— Уау!
— Вот тебе и уау, — я огляделся. — Давай поищем, кто тут нас освятит.
Ловя недовольные взгляды местных прихожан, выглядящих столь же жалко, как и город вокруг них, но находящих деньги, чтоб бросить в коробку с надписью «пожертвования», мы прошли по центральному проходу между скамеек. Дошли до стола, остановились, ещё раз огляделись.
— Эйко, знаешь, что эта религия самая молодая, — огляделся я. — Она совмещает в себе несколько более старых религий, что-то отсюда берёт, что-то оттуда…
— Уа.
— Да-да, нахватала то тут, то там. Кстати, меня тоже когда-то там в детстве освещали, но я ни черта не помню уже. И нет никого… Ладно, подождём, ты же не против, верно?
В ответ Эйко начала пускать слюнявые пузыри с довольной физиономией. Какое счастье, куда бы деться.
Кроме прихожан, в храме никого не было. Ни святых матерей, ни святых отцов. Так как религия развивалась несколько иначе от того же христианства, тут были немного другие традиции и правила. Например, священнослужители здесь были как женщины, так и мужчины, причём особого упора, кто главный, не было. Тут был святой отец, святая мать, пониже рангом святые сёстры и братья, ещё меньше ранг, младшие святые сёстры и братья, но они были больше кем-то типа работников, чем служителями.
И в данный момент я ни одного из них не видел. И время вроде не полдень, чтоб они шли молиться. Странно…
Пока я стоял, пытаясь сообразить, что делать, мимо прошла какая-то бабулька, которая одарила меня презрительным взглядом.
— Курит в храме, да при маленьком ребёнке. Во тьму, никак, провалился, — проскрежетала она.