— Уюуюую.
— Вот, да, я об этом, — щёлкнул я аккуратно её по носу, чем вызвал у неё бурю эмоций, словно перед ней разыгрался очень смешной концерт. — Тебе это нравится, и ты уже не готова отказаться от этого. Это как получать хорошую зарплату, а потом вдруг перейти обратно на полторы тысячи баксов. Видишь, какая ты умная, Эйко. Мало кто может похвастаться этим.
— Уя!
— Вот тебе и уя. А скоро мы тебя ещё освятим, как мать завещала, и вообще будет круто. Или нет… — сейчас, сидя в тёплом зале, наполненном шёпотом людей, мне стало как-то грустно. По идее, сейчас я бы сидел и ждал здесь с Саки. Она бы была радостной, говорила, что кто-то есть, и он приглядывает за нами, а я бы толкал пессимистическую речь по поводу того, какая же религия самый успешный и массовый обман.
Мне… чёрт, мне действительно её не хватает. Когда была, вызывала слабое тёплое чувство и лёгкое раздражение, а не стало… и не стало того, кто бы меня немного раздражал и вызывал снисходительный вдох. Иногда я прихожу к мысли, что в тот момент, когда вокруг не было никого, кого можно было назвать близким человеком, она заменила мне тех же сестёр. Заменила мне семью…
Плак-плак, конечно, но я не настолько жалкий, чтоб сейчас расплакаться. Но…
В глазах стало слишком мокро, и изображение поплыло. Не истерика, но, как говорил отец, несколько скупых мужских слёз всё же покинули глаза. Больно, обидно, одиноко, тоскливо…
— Что, Эйко, стала свидетелем моего позора? — тихо спросил я лыбящуюся рожицу в моих руках.
Но как бы сказали некоторые мои… бывшие знакомые: не время грустить — время тусить. Так что покончу с этим, и надеюсь, что больше не вернусь ко всей этой истории. Меня ещё ждало свидание с главой департамента полиции, которое неизвестно как пройдёт. Не сможем договориться… нет, мы договоримся, поэтому меня и мою компанию ещё не засадили. А потом первые поставки и поиски того, кто нас предал. Будет чем заняться. К тому же, мне уже не так плохо, как в первые дни.
Осталось только избавиться от наркозависимости. Я могу убивать себя годами, но всё же не стоит лететь в тартарары так быстро. Успеется. И институт, я про него не забыл. У меня есть все шансы поступить в Сильверсайдский Международный Университет. Или какой-либо поскромнее.
Да, я могу жить дальше потихоньку, просто сейчас немного грустно. Но всё образуется.
— Да, Эйко?
— Уа.
— Уа, верно.
Так мы и сидели, мило болтая между собой, не обращая внимания на взгляды других. То ли завидуют, то ли считают некрасивым то, что я курю при ребёнке… Да, они правы, я урод. Пусть сделают тогда что-нибудь с этим, а мне плевать. И не на Эйко, на неё мне не плевать, мне просто плевать… В любом случае, мы неплохо провели то время, что сидели в тёплом большом зале, дожидаясь, когда появится хоть кто-то из священнослужителей. Можно было, конечно, зайти в те двери или постучаться туда, что находились за столом, но там, скорее всего, запретные места, куда обычный смертный не заглянет.
Но мы всё же дождались. Эйко ни уснуть, ни кушать не захотела ещё, что служило для меня подобно будильнику.
— У нас не курят, мистер, — раздался тихий голос где-то сбоку от меня. Видимо, кто-то всё же решил удостоить нас вниманием.
Глава 157
Я обернулся к девушке. Судя по лицу, ей едва ли больше восемнадцати-девятнадцати лет. Значит, младшая святая сестра. Вряд ли в столь юном возрасте она могла подняться выше.
Она стояла, сложив руки на животе в форме, которую носят обычно сёстры в храме Святого Света. Наверное, такую вообще все сёстры и монахини носят, если уж на то пошло: чёрное платье с белым воротником вокруг шеи до груди и чепец с белой каёмкой. Всё скромно и со вкусом. Смотрела на меня с укоризной, переводя взгляд с сигареты на ребёнка и обратно.