Вдруг кто-то в кромешной тьме как взвизгнет, да так страшно, будто чем острым Андрееву голову насквозь проткнул. Открыл он наконец глаза — и похолодел. Вокруг его кровати неподвижно висели в воздухе какие-то безобразные, волосатые, страшилища. Сами они были почти невидимы, а вот налитые кровью глаза горели в темноте такой лютой ненавистью, что у Андрея от ужаса волосы дыбом встали.
Внезапно кровать его затряслась как в лихорадке и, сорвавшись с места, под адский визг и хохот мерзких бесов, как бешеный конь, принялась скакать, прыгать, переворачиваться и носиться по комнате.
— Господи, помилуй! Господи, помилуй! — помертвевшими губами беззвучно шептал Андрей.
Побелевшими пальцами вцепился в края кровати, чтоб не свалиться, потому и перекреститься не может.
Вдруг дверь неслышно открывается, без всякого страха девица-хозяйка входит, руки к нему тянет и говорит:
— Андрей! Андрей! Послушай меня, я знаю этих духов, им не ты нужен, а медяшка твоя. Отдай ее им, или разорвут тебя!
Пока же говорила, визг и бесовский хохот стихли, кровать на место встала — ждут.
— Ага, сейчас, — говорит Андрей, правую руку поднял и перекрестил себя и всех чертей направо и налево.
Все бесовское наваждение, словно дым, сильным ветром сдуло, исчезло все, как и не было.
Одна бледная девица осталась и говорит с печалью:
— Ведь они каждую ночь теперь являться будут, пока не погубят. А я тебя уж спасти не смогу.
— Кто в меня душу вложил, тот и вынет. Будь что будет, а от Бога и жены своей не отступлюсь.
— Да знаешь ли ты, безумный, как твоя ненаглядная веселится сейчас? А ты лютой смертью за нее, гулящую, умереть хочешь? Пойдем, поглядишь.
Вышли в ночной сад, она его к беседке подвела.
— Ну, гляди на свою Любушку! — и захохотала Андрею в лицо.
Сейчас же внутри беседки синий огонь полыхнул, и превратилась она в стеклянный дом, а дом-то точь-в-точь его, Андреев! И видно сквозь прозрачные стенки, что в его опочивальне сидит на лавке какой-то чернявый молодец в расстегнутой красной рубахе, на цыгана похожий, а у него на коленях с распущенной косой и в рубахе исподней его Любаша!
Хлюст этот что-то жарко ей на ухо шепчет, целует ее в губы, а она на спину откидывается и хохочет распутно, как девка гулящая. Андрей от ужаса и омерзения будто в землю врос, стоит деревом, глаза огнем полыхают, кровь в сердце вскипела. Еще бы чуть-чуть — и проклял бы свою жену! Но Бог каждому по силе его крест налагает и не дает искушений сверх его меры. Вот и сейчас заставил Он Андрея пристальней вглядеться и увидеть в своей жене что-то не то, не ее.
Вот! Рука-то, которой она чернявого обнимала, шестью пальцами шевелила!
— Да ведь это бес, а не жена моя! — выдохнул Андрей. — Господи, слава Тебе! Открыл Ты мне очи.
И только истово перекрестился, как вместо обольстителя сидит на лавке тот самый индус-колдун, а вместо мнимой жены его — девица-хозяйка со змеиными глазами!