К тому же, для ограждения всех детей от тлетворного влияния семейной тирании (что является само собой разумеющееся в таком свободе противном поганом институте, как семья) мы требуем совершенствование Ювенальной юстиции, и превратить её в Гранд-Ювенальное правосудие».
– Требование от Культа Конституции к комитетам Форума Свободы.
В городе вечного пиршества снова шли парламентские прения, заканчивающиеся лишь одним – принятием пакета документов «продвигающих общество развитого либерализма к установлению абсолютной свободы». И каждый день, а точнее его завершение, отмечался целым празднеством, где все радуясь прославляли утверждение новых элементов «разложения государственности» и усилению всего гражданско-либерального.
Но правовая система такова, что новые законы ложились на старые акты, а давнопрошедшие никто не отменял, и получалось копирование норм. Так статьи закона могли попадаться в различных документах и законах вплоть до трёх тысяч раз, с абсолютной схожестью текста.
Однако никто не спешил отменять старые законы и различные нормативные документы, ибо это могло «задеть, разрушить и ослабить уже утверждённые Права и Свободы, что неминуемо приведёт ко всему срыву концепции Развитого Либерализма, а это строго недопустимо». В Федеральном Сенате никто и не решался поднимать вопрос об отмене старых законов, ибо за «покушение на установленную Свободу» можно и отправиться в тюрьму на шестнадцать лет.
Все ветви власти захламлялись сотнями тысяч одновременно действующих постановлений, решений, законов, указания и всему подобному. Все правовые бумажонки стали подобны ковру, засеивающему правовое поле, и чем больше их становилось, то тем больше закрывалось дыр в законах.
Именно так и предполагалось, в правовой системе, принявшей фантасмагорию юридического засорения, именуемой «Либерально-демократической правовой структурой». Чем больше законов, утверждающих Права и Свободы, то тем больше правовых дыр, которые они закроют, а все противоречащие друг другу нормы применялись по одному условию – если статья утверждает большую свободу, то значит и действовать будет она.
Но вся система стала настолько громоздкой и неповоротливой, что всем судам, начиная от судов сообществ и заканчивая государственными, дозволялось принимать решения на основании «Либеральной Традиции». Если деяние или преступление не противоречило концепции «Развитого Либерализма» и всего лишь помогала в утверждении свободомыслия, то всё решалось в сторону того, кто изволил применить «свободный выбор».
И всё бы хорошо, но проблема, появившаяся со временем, поставила всю Либеральную Капиталистическую Республику, на грань жизни и смерти. Как и любой край старой Европы, во время полыхающего апофеоза кризиса, вся Республика встала перед вопросом вымирания, которое с жестокой логичностью ударило по всей стране, поставив её перед суровой действительностью, из которой был найден один из самых эффективных, но не двухзначных методов…
О нём знали все и принимали, как должное, но мало кто ведал об его составляющим. Но любому парламентарию диктовала законная необходимость посетить места, где «куётся будущее всего свободного мира».
– И куда это мы сейчас едем? – Прозвучал вопрос в салоне автомобиля. – Надеюсь не в Федеральный Сенат?
– Нет, Эрнест. Мне Культом Конституции поручено показать тебе одно очень важное место и рассказать о сути глубинной Республики.
– Ох, Эбигейл, – лицо мужчины исказилось в недовольстве, – мне хватило прошлого «просвещения» про ветви власти. Не думаю, что ещё что-то сможет меня удивить. – Парень прикрыл тонированное окно, чтобы не видеть плескающийся Садом на улицах. – А куда мы точно едем?
– В глубины города. – Переключив передачу, поправив локон, скоротечно ответила Эбигейл. – Там нас ждёт послушник Культа Конституции. Он нам и устроит экскурсию по Инкубаторию.
– По чему? – Вопрос пробежал с особой въедливостью. – Эби, ты наверное помнишь, где я работал и не разбираюсь в особых словах.
– Подожди, скоро узнаешь.
После произнесённых слов, двигатель машины взревел и устремился по дорогам с удвоенной скоростью, довозя пару до места назначения с двойным рвением. Но парень даже не почувствовал, как сердце машины заработало. Конструкция автомобиля глушила всякую тряску и дрожь корпуса, не то, что грубые машины в Восточной Бюрократии, больше похожие на квадратные трактора, созданные лишь для того, чтобы проламывать леса и давить сугробы.
Эрнест не смотрел в окна, ибо не хотел вновь чувствовать под горлом и испытывать желудком тошнотворные рефлексы. Парень смирился к тому, что творится на заседаниях Форума Свобода, как тамошние «парламентарии» без конца пребывают в наркотическом угаре, утопают в собственных нечистотах и делают всё, что им позволил «Кодекс Потребления», горделиво, с напыщенной мордой называя это «само инициативностью в сфере принятия законов». Но вот что стелилось на улицах «Центра Свободы» невозможно сравнить с тем, что вытворяли в парламенте, ибо всё «баловство» парламентариев это детские шалости с уличной Гоморрой. Тысячи одинаковых фриков в своём безумстве устраивали тысячи извращений над собственным телом, порой со смертельным исходом. А стайки блоггеров это всё запечатлевали и получали «лайки», которыми потом расплачивались. Всё сводилось к тому, что подписчики выставляли своему блоггеру регламент, в котором какое-нибудь действие или эпатажное видео оценивались в определённое количество «лайков» и блоггер шёл на всё, чтобы исполнить бесконечные просьбы свих подписчиков и удовлетворить неутолимый голод безумной толпы.
Внезапно машина резко повернула в сторону, да потом ещё, пока не подъехала к одному из высоких, в сто этажей, постройке, исполненной стеклянными панелями, сверкающими как бриллианты.
Эрнест приоткрыл окно, чтобы на него посмотреть. Вход в здание чем-то напоминал широкий и роскошный проход в отель. Такой же помпезный ковёр, расстеленный, словно для богатых толстосумов и пара человек частной охраны, с автоматами наперевес.
ebooksa