– Конечно же нет! – С расширенными глазами, ошарашенным видом, воскликнул работник. – Как утверждает Культ Конституции: «Вестники Свободы есть передовая часть общества развитого либерализма, не способная тому, чтобы причинить вред детям, ибо они настолько просвещены, что способны иметь власть над детьми».
– Понятно.
– Я вам сейчас расскажу самое главное. Суть в вашем парламенте, что за три года вы должны принять хотя бы сорок актов, расширяющих наши полномочия по отношению к семьям, отвергающих прогрессивное либерально-просветительское воспитание. Дело в том, что «Вестникам Свободы» по определённым особенностям не дано иметь потомство или это не так часто, как бы хотелось. Культ Конституции определил это как «величайшая жертва, принесённая во имя дела утверждения Свободы». Поэтому, Культ Конституции и создал нас для решения этой великой миссии. Мы должны, нет, мы обязаны сделать так, чтобы «Вестники Свободы» смогли познать радость воспитания детей! – Горделиво, с нотками лже-патриотизма воскликнул Притус. – Изымая детей у тиранов и диктаторов, отвергающих общество развитого либерализма и передавая их истинно прогрессивно мыслящим гражданам, мы приносим ещё одну оплату «Вестникам Свободы» за их великий труд. Это понятно? Теперь вы осознали свою часть работы по услужению «Вестникам Свободы»?
– Абсолютно. – Еле сдерживая гнев, охвативший каждую клеточку его естества, и желание наброситься и избить до состояния полусмерти, всё боле казавшееся вот-вот исполнимым, проскрипел Эрнест.
– Тогда пошли вон отсюда. У меня ещё много работы. – И лукаво улыбнувшись, Мастер-Ювенал добавил. – У меня есть ещё триста семей, из которых мы собираемся выбить детский капитал. И мне надо придумать за что.
Эрнест, сжимая кулаки и зубы от злобы, развернулся и направился к выходу, с ярым желанием покинуть этот кабинет. И как только дверь проскрипела несмазанными петлями Калгар словно выпрыгнул за порог, пропуская Эбигейл.
– Проклятье, я его там чуть не придушил.
– Успокойся. Тише.
– Не могу, Эбигейл. Ты знаешь…
– Да, я знаю, что стало с Лютером. Но его же отдали никуда. Он сразу пошёл в ВУЗ Корпорации.
– И, слава Богу. Но остальные дети. – Возмущённо прошипел мужчина. – Они за что должны расплачиваться?
– Эрнест.
– За то, что их родители нормально воспитывают? За то, что родители не потакают всякому капризу и содержат своё дитя в строгости? За что?
Эбигейл приложила мягкую ладонь к щеке мужчины и ласково, томно, полушёпотом произнесла:
– Я тебя понимаю. Это недопустимо, но мы в таком положении, что мало можем что-либо изменять. Знаешь, как сказано в одной очень старой книге: «Мы не вольны выбирать времена в которые жить».
– Я помню книгу, но не помню конец цитаты. – На губах парня проступила улыбка. – Ты права. Я всё ещё не смерился с потерей Лютера, я не никогда не прощу этой системе, что у меня отняли сына.
– Эрнест, поверь, всё ещё наладится. Всё будет хорошо. – Твердила девушка, буквально умоляя парня успокоиться.
– И всё же… да ты права. – Обхватив руку на щеке своей ладонью, мужчина опустошённо добавил. – Просто поехали в этот Инкубаторий и закончим на сегодня, а то мне становится плохо.
– Хорошо.
Пара за пять минут успела спуститься на лифте в просторное помещение, прошмыгнуть мимо «чайки» и сесть в автомобиль. Эрнест не стал даже ремня цеплять, наплевав на правила дорожного движения. Их путь длился меньше десяти минут. Машина, ведомая современным мотором на мощных батарейках, остановилась возле высотного здания, обитым металлическими листами и сверкающим под светом тусклого солнца. Само здание ограждалось высоким забором и имело практически абсолютную схожесть с огромным заводом, не хватало только дымящейся трубы. У единственного входа, представленного пропускным пунктом в высокой стене, роилось два десятка солдат.
ebooksa