Предназначение быть мамой

Бывают мамы, которые постоянно на взводе, в переживаниях, в стрессе. По любому поводу. И тогда их молоко может «перестать подходить» ребенку. Оно будет как будто отравлено негативными переживаниями. В этом случае ребенок может и от груди отказаться, и очень сложно реагировать на молоко (например, разовьется лактозная недостаточность). С подобным я столкнулась со своим старшим сыном.

Бывают мамы, которые настолько физически истощены, что их организм прекращает выработку молока с целью выживания. Поэтому, чтобы молоко было, нужно заботиться о себе — питаться полноценно и отдыхать. Бывает, что молоко приходит позже, чем обычно. Вот сегодня его нет, а через два дня — оно есть. Но некоторые не дожидаются.

Молоко уходит, если перестать кормить. Через несколько дней оно пропадет полностью.

Все то же самое — с любовью. Когда ребенок не получает от мамы любви?

Когда мама думает, что любить не умеет, у нее не получается, поэтому лучше и не пытаться. Лучше отдать ребенка тем, кто «любить умеет», — пусть там питается. Тогда она отдает малыша няне или в детский сад. Или бабушке. А сама отправляется на работу. Но может ли даже любящая няня дать то же самое, что и мама?

Когда мама постоянно контролирует свои проявления чувств, пытается «кормить любовью» по расписанию и графику. Нет, ты еще недостаточно полюблен: давай-ка долюблю. И душит ребенка в объятиях своей гиперзаботы. И постепенно гиперопека вытесняет из отношений любовь как таковую. Остается только контроль.

Когда мама измотана негативными эмоциями, ей не до любви. Она превращается в горшочек, из которого распространяется совсем не свет и совсем не добро. Любовь остается где-то на дне этого горшочка, ее не видно и не слышно. А виной всему — стресс.

Когда мама обесточена, обессилена, сама о себе не заботится. Когда у нее разрядились батарейки, когда она еле живая — как она может отдавать любовь?

Любви нет, когда мама предъявляет к себе сверхтребования и не дает плодам любви созреть в своем сердце. Когда мамы физически нет рядом. Когда нет возможности подойти и подзарядиться. То есть — по аналогии с молоком — заботиться надо не о том, как отдать молоко ребенку, а о том, чтобы «молоко любви» у нас в принципе было. Чтобы у нас была внутри та любовь, которую мы хотим отдать. Чтобы наши резервуары были полны любовью, как грудь — молоком.

И, когда у нас есть эта любовь, когда мы ею наполнены, важно, чтобы ребенок мог ее у нас взять тогда, когда ему это нужно. То есть на наш «молочный склад» необходимо выписать ему безлимитный пропуск. Чтобы в любое время дня и ночи он мог войти — и взять то, что ему нужно. Как ему нужно. Когда-то — он просто полежит на коленях, когда-то захочет поговорить, когда-то будет голоден, и его нужно будет накормить. Формы проявления любви бывают разные. Но главное, чтобы было что и кому отдавать.

Материнское молоко универсально, и вместе с тем формула его непостижима. Как и материнская любовь. Младенцы на грудном вскармливании никогда не переедают. Они съедают ровно столько, сколько нужно. Тогда, когда это нужно им. Грудное молоко переваривается быстро, усваивается хорошо. Оно всегда нужной температуры, консистенции. Оно всегда подходит конкретному малышу, и даже его состав индивидуально подстраивается организмом под ребенка в каждый конкретный момент времени. При этом женщина сама не управляет производством грудного молока и его составом: все это приходит свыше. Как и материнская любовь, которая по сути является любовью Божественной, проходящей через наше сердце насквозь.

Но если перевести ребенка на искусственное вскармливание, то начинают работать другие законы. Здесь можно и переесть, и потому режим кормления обязателен, и контроль температуры, качества смеси, ее особенности начинают играть большую роль. Нужно учитывать много факторов. Постоянно быть в тонусе. И для ребенка все равно эффект будет хуже. Потому как смесь не сможет полностью удовлетворить нужды растущего организма, не может так же гибко под него подстраиваться, не может и лечить все болезни. Хотя, на первый взгляд, кормление из бутылочки кажется более удобным.

Точно так же с любовью. Любви матери никогда не бывает слишком много, если эта любовь — идет из сердца. Она всегда именно такая, какая нужна ребенку — по карме, по судьбе, по обстоятельствам. Она способна принимать любую форму, адаптироваться под его потребности. Насыщать, успокаивать (видели, как грудное молоко действует на младенцев?), оберегать.

Поэтому нам, мамам, нужно фокусироваться не на подсчете того, достаточно ли мы дали любви, и не на чувстве вины, что снова дала ребенку слишком мало. Нам нужно заботиться, чтобы любви в нас было много всегда. В любое время суток. И чтобы ребенок имел к нашему хранилищу доступ. И этого достаточно.

Что же получается: мы тоже получили от мам столько, сколько нужно? Да. Ровно столько, сколько нам было положено по судьбе. Могли бы получить больше, если бы наши мамы умели о себе заботиться и давали бы нам доступ к своему сердцу. Но для многих этого не случилось, потому что именно столько любви в нашей жизни и должно было быть. Ее не так уж и мало. Просто она не всегда проявлялась в явной форме.

Вспомните, как проявляют любовь наши бабушки. Едой, едой и еще раз едой. Каждые десять минут они предлагают подкрепиться блюдами, приготовленными своими руками от всей души. Их «репертуар» блюд часто скуден, и кто-то на это жалуется. Хотя цель их не в еде, а в том, чтобы отдать кусочек своей любви. Наши мамы тоже часто заменяли любовь опекой, подарками, контролем и другими вещами. Но они любили нас так, как умели и могли.

И мы, выросшие дети, также можем научиться видеть любовь в этих действиях. Конечно, наши сердца тоскуют совсем не по красивым коробкам с подарками, не по заботливому «шапку надень». Нам хочется, чтобы нас взяли на ручки, чуть-чуть покачали, дали поплакать на груди, обняли, поцеловали, выслушали, приняли такими, какие мы есть. Поэтому, когда нам предлагают любовь в другой форме, это, бывает, даже злит. Я ведь тут не от холода умираю, а от любовного голода — зачем мне твоя шапка!

Если же нам удастся отодвинуть в сторону свои представления о том, какая должна быть мама и что и как она должна была нам отдать, то можно стать настоящими алхимиками. Превращающими теплые шапки — в молоко любви. Умеющими отовсюду достать самое ценное — кусочек любви. И тогда можно эту самую шапку не надевать. Но услышать в этой просьбе огромную любовь и заботу — и согреться, насытиться. Стать маленьким теленком, который способен в любых ситуациях подстроиться под маму и получить свою порцию молока. Даже в зрелом возрасте. Но для этого нужно признать, что на самом деле все, что мы хотим получить от мамы, — это любовь. Не признание, не уважение, не гордость, не доказательства чего-либо, а любовь.

Знают ли дети, что мы их любим?

Если в «надень шапку» может скрываться порция чистой родительской любви, то могут ли наши дети решать подобные ребусы? Знают ли наши дети, что мы их любим? Получается ли у них истолковывать наши слова и поступки соответствующим образом? Мне очень часто приходит в голову этот вопрос. Наверное, потому что сама я не всегда чувствовала любовь в детстве. Или, может быть, потому что часто слышу от подруг и читательниц рассказы о том, что родители их не любили.