— По скоррее бы.
— Тебе надо попать, и поесть. — Мердок подвинул миску только принесенного тушенного мяса. — А то ты перестаешь быть — «здоровяком Ангусом».
— Кусок в горло не лезет. — Моряк воткнул деревянную ложку в миску и принялся крутить. — Они ведь его съели? Голова, это так, останки.
— Понимаю…
— Это же для тебя послание, а не для меня.
— Понимаю, только не могу узреть суть.
— Зато я кажется смог. Ты, мол, доешь за настоящим королем, бастард. — Холодно, глядя перед собой, медленно проговорил Ангус.
Таверна была пуста, вернее, не было никого лишнего, только моряки с корабля Мердока, его личная охранка.
В таверну ввалился пьяный, пестро одетый певец, с гитарой в руках:
— Хозяин! Выпивки! Плачу песней!
— Проваливай! — Здоровяк обернулся к Мердоку, чтобы узнать выгонять ли гостя или нет.
Этот бард был частым посетителем портовой таверны, можно сказать, как и здешние моряки, стал ее неотъемлемой частью. Вот только имени его, наверное, никто и не помнил.
Мердок дал отмашку: пусть останется. Хозяин налил певцу, тот осушил одним глотком, вульгарно рыгнул в зал. Двое из семи постояльцев засмеялись, несколько кинулись в певца едой. Он лениво отмахнулся, казалось, бард сейчас упадет прямо перед столом, лицом в пол.
— Че-е-е-ерные крылья-я-я-я над городом — сме-е-е-ерть — неожиданно завыл он, лениво перебрав, казалось, несколько случайных струн. Полилась нестройная музыка.
— Опять он в ноты непопадает — вздохнул Ангус. — От этого еще больше жрать противно.
— От нее не уйти ни тебе-е-е и не мне-е. — Протянул бард, закидывая голову назад. Всех нас съедят, а в поле высрут кишки. — Неожиданно он упал прямо на стол к Мердоку. Вскочив, он тут же упал на другой стол.
— Извините. Великодушно, пожалуй, я посплю.
Мердок неожиданно для себя обнаружил, что под миской у него лежит кусок пергамента. Он схватил его и указал Ангусу на выход. Пройдя сдесяток шагов он развернул записку: «МЕЧ НОЧНОЙ ПРИ СВЕТЕ ДНЯ ЗАСВЕТИТ ТАМ, ГДЕ БАСТАРД ВОССКРЕС, НО МЕЧ ПРОСРАЛ».
«Ночные мечи в действии» — изумился про себя Мердок и передал записку Ангусу. Тот молча хмыкнул:
— Что это?