Хроники Шеридана

– Ну и что же?.. Тебе ведь не привыкать, Коротышка, – раздался знакомый обоим присутствующим голос. – Или я ошибаюсь? – в кресле, стоящем рядом с окном, оказался Макс Линд. Скрестив руки на груди, он насмешливо смотрел на толстяка.

Взревев от ярости, кабан взрыл задней лапой паркет, и бросился на насмешника, нацелив клыки прямо обидчику в голову. Он несомненно размозжил бы человеку череп, но Линд выставил вперёд руку, на которой сверкнул яркий перстень, и нападавший был вынужден резко остановиться, точно налетел на невидимую преграду.

Тяжело дыша, дядя Винки с ненавистью уставился на журналиста. Его крохотные глазки покраснели от гнева.

– Спокойно, маленький пират… Спокойно! – точно няня ребенку, проговорил неожиданный гость. – Твою беду мы легко поправим, – и сделав изящный пасc рукой, щёлкнул пальцами.

Тотчас, словно по мановению волшебной палочки, звериная шкура сползла с толстяка. Вместе с одеждой… Оставшись в чём мать родила, дядя Винки нисколечко не смутился, и деловито сопя, тут же принялся выбирать из клочков звериной оболочки свои вещи. Тщательно застегнув последнюю пуговку, он оглядел себя в зеркало, и, подобрав трость, неторопливо направился к выходу из кабинета.

– Обождите минуточку, господин Винсент, – попросил Линд.

Толстяк взялся за ручку двери:

– У вас есть ко мне какие-то вопросы? – надменно переспросил он. – В таком случае, обратитесь сначала к моему адвокату.

– В этом нет надобности, – лучезарно улыбнулся журналист. – Поскольку вопрос у меня только один: зачем вы отрубили голову барону Юстесу фон Гилленхарту?..

Комиссар, услышав такое, поперхнулся табачным дымом, и громко надрывно раскашлялся.

– Во-первых, – невозмутимо отвечал дядя Винки, приоткрывая дверь, – он уже был мёртв… А во-вторых, это был не барон, – и с этими словами толстяк удалился.

– А-а… – только и сумел вымолвить комиссар, откашлявшись, и бестолково тыча окурком сигары в сторону захлопнувшейся двери. – А?..

– Да пусть себе уходит, – спокойно отозвался Линд. – Я выяснил то, что хотел.

***

– Ты – не человек, Даниил, и не умеешь плакать.

– Боги лишили меня этого дара, чародей…

Повелитель Драконов и Рутан Светлый стояли посреди огромной выжженной пустоши, серой от пепла. Бесцветное небо печально глядело на разорённую, безжизненную землю. Тихо завывал ветер, точно боясь спугнуть погребальную тишину, плотным покрывалом укутавшую всё вокруг, и лишь где-то вдали, чуть слышно вздрагивал колокол. Прозрачный хрустальный звук тревожил печальную тишь, и ветер в ответ ему вздувал с земли пыль и пепел, и тут же утихал бессильно и сердито.

– Когда-нибудь здесь снова вырастет трава. Поднимутся сады… Огонь драконов очищает землю, но не лишает её жизни! – быстро и угрюмо проговорил Даниил.

– Я не виню тебя, – возразил Рутан. – Ты поступил правильно. Так, как должен был… С непомерно возросшей мощью Тёмной Башни не справились бы даже нигильги, хотя они-то уж умеют многое.

– Всё так, – подтвердил чернодел. – Но я нарушил обещание, данное ей… – его лицо на мгновение исказила боль.