Карманная вселенная

– Сегодня нам надо все рассказать Ньютону! – загадочно произнес Макс, нагоняя своего друга. Арсений одобрительно кивнул головой.

2. Ньютон

Сказать по правде, существует одно широко распространенное недоразумение, которое сразу же стоит развеять. Люди часто представляют ученых как узколобых зануд, чьи интересы чужды обычным людям и очень скучны. Ничто не может быть дальше от истины, чем подобные взгляды. Физики, – это чрезвычайно харизматичные люди, с сильными чувствами и удивительными идеями. Таковыми замечательными людьми являлись и друзья Арсения.

В кафе в окружении молодых практиканток сидел торжествующий Ньютон, азиат с нехарактерным для китайца именем. Его отец всю жизнь проработал школьным учителем физики в одной из китайских деревушек. Он мечтал о большой карьере для своего единственного отпрыска и поэтому все свои силы положил на то, чтобы его дитя сумело преодолеть конкурентный барьер из двух миллиардов трудолюбивых сограждан и выбилось «в люди». И сын не подкачал, став в свои 27 старшим научным сотрудником ЦЕРНа, на досуге соблазняющим молодых практиканток.

Было в отпрыске старого учителя много странностей. Для своей нации он казался необычайно высокого роста – около двух метров – и обладал удивительными голубыми глазами. Несмотря на сексуальное недоверие к азиатам мужского пола у европейских девушек, на друга Арсения они липли гроздьями. Еще одной необычной чертой, как для китайца в частности, так и для человека, плотно связанного с наукой в целом, являлось его трепетное отношения к католической вере. Каким-то невероятным образом Ньютону удалось примкнуть к группе ученых, приглашённых самим Папой Римским для выработки обновлённой религиозной концепции. Группу, которая ставила перед собой цели сгладить накопившиеся противоречия между наукой и религией, возглавлял сам профессор Кембриджского университета Стивен Хоккинг.

Кстати сказать, сам Хоккинг в отличие от множества других стариков, в свои 83 выглядел прекрасно. И это несмотря на то, что врачи пророчили его кончину еще 60 лет назад от амиотрофического склероза. Казалось, что этот гениальный человек, упрямо цепляющийся за жизнь, собрался дожить до момента, когда человечество все-таки откроет эликсир бессмертия. Он как бы говорит себе каждое утро: «О, это будет серьезный облом, если люди узнают, как решить задачу смерти после того, как я умру.»

Обсуждать сформированной группе ученых и Папе было что, поскольку наука за последние столетия сильно ускакала вперёд, а религия все еще топталась в районе средневековья, размышляя, произошла ли Ева из ребра Адама или его бакулюма.

Молодой Понтифик как никто другой ощущал этот тлетворный разрыв. Он чувствовал, что научно-атеистическое мировоззрение даёт молодым людям более точную и актуальную картину сегодняшнего мира, перетягивая все больше и больше прежних сторонников церкви в новое лоно научного атеизма. Именно поэтому он решил инициировать диспут между блистательными умами современной науки и клерикалами, дабы в процессе осовременить и модернизировать религиозное учение на новый лад.

Поскольку эта инициатива безусловно расшатывала древние устои церкви, не все религиозные деятели восприняли его начинания в позитивном ключе. Но Папа, как человек дальновидный, цепко держался своих убеждений, углядев в них возможности для возвращения потерянной паствы.

«Когда-то, две тысячи лет назад священное писание уже было переработано и дополнено Новым заветом», – говорил он своим противникам. – «И произошло это в угоду нового времени и новых общественных отношений. Сегодняшние перемены в обществе еще более радикальны, и поэтому нам нужна новая реформа!»

Ньютон полностью разделял его мнение! С одной стороны, он понимал, что давно уже нет смысла впадать в архаическую схоластику, пытаясь объяснять на новый лад туманные изъяснения предков. Он полностью отдавал себе отчёт в том, что Господь – это не тот косматый старик, что заигрывал примитивными фокусами с ветхозаветными пророками, что все чудеса давно описаны законами электромагнетизма и иных взаимодействий, а то, что надумали себе древние старцы, лишь игры воспаленного жаром Синайской пустыни, воображения.

С другой же стороны, ученый был абсолютно уверен, что несколько тысяч лет назад религия уловила что-то чрезвычайно важное, такое, что, возможно, никогда не удастся понять науке!

Например, он искренне не понимал, как столь сложная вещь, как наша вселенная, появилась без чужого вмешательства.

«Шанс возникновения вселенной подобной нашей один на число с гигантским количеством нулей», – говорил ученый своим оппонентам, – «а вероятность случайной сборки живой молекулы сравнима с вероятностью сборки «Боинга» ураганом, пронесшимся над свалкой. Стало быть, этот мир не мог произвести сам себя! – рассуждал Ньютон в своей обычной манере, – его создатель непостижим человеческим разумом и безмерно могуществен, и этому есть бесчисленное множество свидетельств современной науки. Концепция мультивселенных говорит нам о том, что мы не вправе монополизировать все сущее, теория иных измерений намекает, что наше восприятие весьма ограничено, а квантовая физика вот уже сто с лишним лет с превеликим удовольствием плюет на причинно-следственную связь бытия, которую так любят использовать ученые, критикующие концепцию Бога.»

Взвешивая все за и против, Ньютон искренне уверовал, что Господь существует где-то там за пределами нашего восприятия. Возможно, его сущность спрятана в иных измерениях, порождающих загадки мироздания, и именно там, в глубинах микромира и макромира, стоит искать его следы.

***

Ньютон гордился оказанной ему честью быть проводником между современной космогонией и новым религиозным толкованием. Он мнил себя неким евангелистом нового времени, и сейчас в компании молодых практиканток чувствовал себя новоиспеченным мессией.

– А о чем вы разговаривали с Папой? – с любопытством спрашивала у него кареглазая чернокожая афроамериканка Сэм, пожирая его восторженными взглядом, когда Макс с Арсением вошли в кафе.

– Знаете, девочки, новый Папа очень начитан, – снисходительно отвечал новоиспеченный теолог. – Сейчас мы вместе с ним на базе теории большого взрыва развиваем концепцию божественного выдоха. Наш проект очень важен для современного поколения, поскольку направлен на устранение противоречий Священного писания и научного мировосприятия. Возможно, нам даже удастся научно доказать существование Бога!

– И как же ты это сделаешь, мой теодвинутый дружище? – нарушил его монолог Макс, подошедший со спины, и бесцеремонно хлопнувший Ньютона по плечу. – Может быть, ты собираешься поймать Бога за ногу квантовым капканом?