Топь

– Леша, ты о чем вообще?

– Обернись.

Хомчик оборачивается и замирает в шоке. Спутники… Она ведь совсем про них забыла – ей почему-то казалось, что они с Лешкой одни пошли, что было бы логично, учитывая, насколько криминальна сама по себе их затея… Странно… Да что там странно, вот лица их – это да! Роман, Тимур, Эдуард… твою ж налево, что с ними?! Их лица – как у начинающих разлагаться покойников. Кое-где уже отвалились лоскуты кожи, просвечивает мясо, глаза подернуты поволокой смерти, под которой, однако, горит неутолимый голод… Зомби?! Как в «Обители зла»?! Да нет, бред, быть не может!

– Это Зона, Алина! Тут все может быть.

– Да ты-то откуда знаешь? Тоже мне, эксперт! – с досадой отвечает Хомчик и замирает от странной мысли: про бред и «не может быть» она вслух не говорила. Как же он…

– Леша? – произносит она, начиная поворачиваться, но в этот момент все трое ее «зомби»-спутников фокусируют взгляды на ней и шагают вперед.

– Алина, они нас убьют, сделай что-нибудь!

Да? Что, например?

– У тебя оружие! Пристрели их к чертовой бабушке!

Опять ответ на незаданный вопрос? Что за?..

Но «зомби» надвигаются, и Алина пятится, сжимая автомат. Нет, она не выстрелит, не сможет. Это же Эдуард, Тимур, Роман… свои в доску. Как же?..

– Они уже не свои! Стреляй!

Словно в ответ на его слова где-то трещат очереди, слышатся крики, но все это глухо, как сквозь подушку, словно в неимоверной дали, а здесь только она, Лешка и три ходячих мертвеца. И палец Хомчик уже автоматически ложится на спусковой крючок. Алина – боец, оперативник, и ей не впервой работать на инстинктах. Сколько уж раз они спасали ей жизнь! А еще она командир отряда, и это не просто так. Не мускулами едиными, боевыми навыками, реакцией и меткостью. Мозгами тоже. А иногда – в первую очередь. И чутьем. Которое сейчас вопит об опасности… и о том, что происходит что-то не то. Вектор угрозы. Алине привычно оперировать этим понятием. И сейчас этот вектор направлен куда угодно, только не в сторону надвигающихся «зомби». Нет сомнений? Не было, да, но сейчас… Что изменилось? Реальность в ее голове… Почему у нее ощущение несоответствия? Память плывет, раздваивается, и в голове появляется вторая версия событий, которая… Которая…

Эдуард к ней ближе всего, он тянет к ней гниющие руки, сейчас схватит за горло. Кисти Алины судорожно сжимают автомат, но палец на спусковом крючке будто сводит. И боль. Боль в правом ухе, словно от ожога. Мелкого, но болезненного, как если бы там что-то раскалилось и сломалось… Мелькает и тут же пропадает мысль, что это пси-блокиратор. «Зомби» все подходят, но Алина вдруг перестает пятиться. Раздвоение реальности достигает критической отметки, а взгляд ее встречается со взглядом Эдуарда. Вполне себе человеческим. И наведенное кошмарное обличье начинает сползать с него, словно поплывший грим. Постойте, но если с Эдуардом и остальными все в порядке, тогда…

– Леша?!

Она разворачивается и видит его совсем рядом, в неестественной позе со свернутой набок головой и… черными, словно дыры в бездну, глазами. Нет!

– Сопротивляешься? Зря!

И рука фантома-стража хватает Алину за горло.

* * *

В голове Эдуарда Прохоренкова все путается. Память. Реальность. Прошлое. Настоящее. Где он? Когда он? Все, что произошло в последние годы… Оно произошло, или это был сон, шутки его сознания? То, что вокруг творится, похоже на второй вариант. Потому что вокруг никакой Зоны. Питерская квартира, где он живет с родителями и куда привел Настю… Боже, а ведь с тех пор прошло уже девять лет! А может, не было этих девяти лет, и все происходит сейчас? Но ведь он же оставил позади весь этот кошмар? Или ему только казалось, что оставил?

Темнота. Вырубилось электричество. На улице крики, всполохи пламени. Где-то воют сирены «Скорой», пожарных, полиции… Горят машины, несколько машин. Это совсем рядом, на Лиговском, у перекрестка. Он хорошо виден из окна. И тени на улице. Много теней, приземистых, скрюченных – истребители! Эдуард холодеет. Этих тоже видно: электричества нет, зато луна. Вон человек пытается перебежать улицу, но тени набрасываются на него скопом, валят на асфальт и… Нет, он не может на это смотреть. Прочь от окна! Надо уходить, всем сразу, пока еще есть время. Их машина во дворе, рядом с аркой. Брать только деньги и документы. Вещи – дело наживное. Эдуард хватает фонарь и кидается в комнату родителей.