Антропогенез

Шрам же прикусил губу до крови, но сдержал улыбку.

Старший скрипящим голосом сквозь зубы прорычал:

– Можно я убью его, папа, но сначала отрежу уши и выбью все зубы!

Побледневший Баклан обмочился и упал в обморок, а Шрам продолжал кусать губу, бегая глазами то на одного, то на другого, а потом, когда почувствовала запах свежей крови, произнес:

– Если не думаете нас убивать, остановите ему кровь. И мы поговорим.

– Пусть так будет, можешь меня просто называть, Отец.

Младший наложил повязку на руку Баклана, и он от боли вздрогнул и пришел в себя, стиснув зубы, хотел прокричать что-то обидное, но Шрам его опередил.

– Много болтаешь, Баклан. Заткните ему рот, чтобы он не мешал приличным людям говорить.

Отец улыбнулся и оголил кривые, но белые зубы. Он быстро засунул какую-то тряпку Баклану в рот, тот лишь успел зло зыкнуть на Шрама.

– Не смотри на нас так зло сынок, ты не представишься братьям?

– Шрам меня зовут.

Все мы тут немного телепаты, сынок, знаю твою боль и гнев, и кажется, тот человек, который оставил тебе эти следы, был здесь, но ушел. Он очень силен, но странный, я прав?

– Да, прав.

– Как приятен и интересен этот новый мир, и самое приятное, ты его ненавидишь больше, чем нас, думаю- это хорошее начало для сотрудничества, не находишь?

– Не думаю, что это тут уместно. Что с нами будет?

Сэт улыбнулся и тыкнул в бок Баклана здоровым кулаком.

– Съедим или сделаем приманку. Да, папа?

– Тише, сынок, наш новый гость, еще не осознал свою роль в этом мире! Не думай о нас как о каннибалах, мы уже другой вид, сильные поедают слабых, это закон эволюции, сынок!

Шрам стиснул зубы до хруста в челюсти, проверил еще раз веревки, почувствовал, что закипает, дернулся на встречу.

– Меня, как главное блюдо, съедите, зачем столько почестей, твари, я сам съем вас?